В одной рюмке на дне остатки тёмной жидкости, другая нетронута – меня дожидается. Марлин, заприметив мою рожу, энергично замахал рукой.

– Подваливай!

Собственно, уже. Я отодвинул второй стул и уединился с другом. Укромное местечко, прикрытое декоративным деревцем, никто нас здесь не услышит и сразу взглядом не найдёт, зато отсюда весь гастрономический раёк как на ладони. Обстановочка самое то. Сведущие люди в курсе, что этот угол ещё и прикрыт специальной «глушилкой», заблочен от сканирования. Можем хоть государственные тайны обсуждать. Серёга у нас тот ещё хитрый жук, и делишки у него не только вокруг кулинарных рецептов вертятся…

– Наливай, брат, – сказал я. – Блин, месяца три не виделись…

– Сам виноват, «яйцеголовый» ты наш, – проворчал он и вопросил: – Ну, давай повествуй, как житуха у двигателя науки?

Напиток с лёгким плеском наполнил рюмку, предназначенную для меня, цедясь из горлышка склонённого набок сосуда.

– Всё пучком, двигаем, – ответил я в тон другу. – По-старому, короче. В основном трачу время на лабораторию. Когда выпадает свободная минутка, играю в игрушки. Смотрю фильмы, иногда читаю книги. В личной жизни сдвигов пока никаких.

– Не отыскал ещё спутницу жизни, единственную и незаменимую? – хитро сощурив один глаз, поинтересовался старый друг.

Эта тема его интересует особо, мы с ним ещё в школе как-то поспорили, кто первым женится. Пока ни он, ни я в официальном браке не состояли, будто нарочно уступать не желая. Так вот до возраста Христа и дотянули. Да уж, факт, мне сегодня тридцать три. Серёге будет столько же в начале декабря.

– Пока нет. Давай лучше не будем на эту тему, а то каждый раз одно и то же…

– Без вопросов. Тем более у тебя в профайле всё равно статус не меняется. Хоть бы девушку себе постоянную нашёл, что ли…

– Ищу. Старательно, – заверил я и плавно влил в себя содержимое рюмки.

Жидкость обожгла горло, я не ожидал такого градуса. Огненный напиток прокатился дальше, внутрь, и принёс приятное тепло в пищевод. Друг по кряхтению и выражению моего лица определил удивление и прокомментировал:

– Шестьдесят лет выдержки, что ж ты хочешь! Редко бываешь, почти не участвуешь в употреблении благородных…

– Каюсь, каюсь! – согласился я. – А ты как тут?.. – поинтересовался у Марлина.

– Эти месяцы относительно спокойно. Никаких разборок не было, без крови и перестрелок обошлось, главное. В этом плане штиль, чему я только рад. Своих ребят не хочется терять, да и руки марать тоже. Сам понимаешь, да? Налить тебе ещё?.. Давай-давай, пей, когда ещё доведётся вкушать «Браунхечстер» урожая тридцать седьмого года… Пробрало? То-то! Так о чём это я?.. Ну, в общем, развиваюсь помаленьку. Авралов вроде не предвидится, надзор не звереет, бизнес людям не мешает делать. А то были времена… К счастью, я их не застал, потому и могу позволить себе даже хобби, этот мой, если образно выразиться, придорожный трактир, приют души неукротимой…

– Мне всё здесь нравится. Отличная атмосфера, не то что в этих одноликих автоматизированных…

– Во! Потому что своими руками всё! И никакой искусственный интеллект с его консервной логикой не сравнится с плодами труда человеческого. По крайней мере здесь и сейчас. Знаешь, как я это вижу? Уместна параллель с коралловым рифом. По крупинкам, частицам создаётся, бесценное множество ресурсов и времени расходуется… И рождается детище. То, которое твоё и только твоё, и ты никому его не отдашь ни за какие сокровища…

– Чувственно сказал! – воодушевлённо похвалил я.

Марлин осёкся и улыбнулся.

– Стараюсь… – Он снова разлил коньяк. – У меня тост! – провозгласил. – Выпьем за друзей. За настоящих друзей, чтобы они были вместе, смотря не на что… ой, то есть несмотря ни на что… – поправился Серёга и продолжил: – Чтобы всё было так, как ни у кого, чтобы больше было классных моментов, и все мы жили дружно и счастливо! Не очень складно вышло, эх, теряю квалификацию райтера… Тем не менее. Выпьем за друзей!

– За проверенных друзей! – уточнил я.

Словно бы в подкрепление нашим словам из акустических систем зазвучала следующая в плей-листе песня. Я слышал её не впервые, и знакомый голос пел очень даже в тему:

Мы с Марлином переглянулись и синхронно покачали головами. Надо же, какое совпадение![2]

Когда душевная композиция доиграла, Марлин спросил:

– Не знаешь, кто это поёт?

– Андрей Макаревич, – ответил я. – Была такая группа, «Машина времени».

– Весьма, однако… Странно, что не слышал раньше. Явно классический русский рок. Спрошу у бармена потом все альбомы, он у меня заядлый меломан, такие раритеты иногда выкапывает в архивах…

И мы снова проучаствовали по коньячку. Помолчали, благостно глядя друг на дружку и вспоминая былое.

Внешность у Марлина не особо примечательная, обычный высокий мужчина без особых примет, не толстый и не худой, но сейчас он очень выразительно смотрелся, сидя передо мной по ту сторону стола. Поза, понятно, расслабленная, одна рука безвольно висит, другая подпирает щеку. Каштановые волосы взлохмачены, глаза уставшие, рассеянные, сейчас – даже добродушные. На шее свободно болтается галстук. Рубашки и галстуки он предпочитал футболкам и майкам ещё со времён юности. Кажется, всегда стремился стать большим боссом.

У него получилось, между прочим, он реализовал мечту. Хотя я не так уж много знаю о его нынешних делах, и не надо мне знать. Я давно ушёл другой дорогой. Точней, ушёл искать другую дорогу.

Затем мы принялись решать вопрос о том, кто пойдёт за добавкой. В результате продолжительного консилиума, путём конструктивной дискуссии было постановлено, что за второй бутылкой иду я. Почему-то мысль позвать бармена или официантку не пришла в голову ни мне, ни ему. Набрались старые кореша уже порядочно.

Я поднялся со стула, испытав ощущение, что воспарил. Поплёлся по залу, пытаясь вернуть на место «поехавшую» картинку бытия. Добрался до бармена и заплетающимся языком изрёк что-то вроде просьбы.

Добыв ещё бутылку коньяка, с победой вернулся на место. Ну, как вернулся, скорей пришатался. Марлин снова принялся разливать, но рука плохо ему повиновалась, поэтому половина вопиюще дорогой жидкости оказалась на столешнице, на полу, на одежде у меня или у него. Бармен точно видел, что происходит, но не вмешивался. Пришлось взять функцию разливальщика на себя. Марлин попытался возразить, что руку менять нельзя, однако я не смог позволить выливать ангелам столь солидную долю…

Края наших рюмок снова столкнулись, и вновь внутрь была отправлена порция огня. Марлину вдруг взбрело в голову поведать мне какую-то очень смешную шутку. Он начал её рассказывать, но мало чего из уст выходило связного, потому что он путал слова и сам ржал через слово. А мне было смешно, потому что смеялся он, – так мы и хохотали, безудержно, до слёз, и дикий хохот разносился по залу, отрывая других посетителей от их занятий, невольно приковывая к нам внимание – в этом тихом заведении такое поведение мог себе позволить разве что хозяин…