Поскольку РСДРП действовала в условиях подполья, основным принципом ее успешной работы было соблюдение строжайшей конспирации. Под конспирацией понималась совокупность методов, используемых нелегальной организацией для сохранения в тайне своей деятельности. Забота о безопасности партийных структур начиналась с момента отбора кандидатов в революционеры. Прежде чем пригласить кандидата на собрание или ввести в круг партийцев, за ним пристально наблюдали на работе, изучали его настроения, давали сначала небольшие, а затем и более ответственные поручения. Таким образом, параллельно происходило изучение личности кандидата и его первичное обучение навыкам подпольной работы.

Практически с самого начала революционной деятельности РСДРП, подобно другим нелегальным организациям, стремилась минимизировать ущерб от возможных провалов. В работе «Задачи русских социал-демократов» В.И. Ленин писал: «Чем дробнее, мельче будет то дело, которое возьмет на себя отдельное лицо или отдельная группа, тем больше шансов, что ему удастся обдуманно поставить это дело и наиболее гарантировать его от краха, обсудить все конспиративные частности, применив все возможные способы обмануть бдительность жандармов и ввести их в заблуждение, тем надежнее успех дела, тем труднее для полиции и жандармов проследить революционера и связь его с организацией, тем легче будет для революционной партии заменять погибших агентов и членов другими без ущерба для всего дела»[52].

Процесс воспитания и обучения партийных активистов являлся непрерывным. После того как они приобретали первичные практические навыки и становились полноправными членами партии, им давались новые знания. Ленин считал, что, когда в партии будут отряды специально подготовленных и прошедших практическую школу рабочих-революционеров, с этими отрядами не справится никакая политическая полиция. В Италии, Франции и Швейцарии работали специальные школы по подготовке профессиональных революционеров. В программу входили политэкономия, история рабочего движения и история РСДРП, государственное право и ряд других теоретических дисциплин; одновременно проводились практические занятия.

Настоящими университетами подпольной работы были тюрьмы и ссылки. В заключении революционеры изучали различные предметы – от азбуки и арифметики до основ марксизма и приемов конспирации. Принципы конспирации изучались особенно тщательно, с учетом личного опыта, постоянно меняющихся методов работы полиции, жандармерии, отечественной и иностранной контрразведки.

Большое внимание уделялось конспиративным квартирам, которые имели строго определенное назначение. Одни использовались для проживания нелегалов, другие – как явочные, третьи – для проведения собраний, хранения литературы или оружия, размещения типографий и т.п. Наиболее засекреченными были партийные типографии, о расположении которых знали единицы. Даже типография «Искры» в Швейцарии фактически находилась на нелегальном положении. Многие активисты знали, где находится редакция газеты, и лишь единицы – где печатают тираж.

Прием того или иного лица на явочной квартире был возможен только при наличии особого пароля. Степень доверия к прибывшему нередко определялась содержанием пароля. Фразы «Я от Вани», «Я от дяди Вани», «Я от дяди Вани, он шлет вам поклон» многое говорили держателю конспиративной квартиры.

Система явок, действовавшая по принципу «обезьяньего моста», нередко дублировалась. При провале вступала в работу «спящая сеть», которая в случае провала основной явки мгновенно расконсервировалась.

Для обеспечения конспирации широко применялась шифрованная переписка. В текст письма вставляли заранее разработанные условные фразы, содержание которых могли понять только лица, имевшие соответствующую кодовую таблицу. Широко использовались симпатические (невидимые) чернила, проступавшие поверх обычного текста после специальной обработки. Текст, написанный симпатическими чернилами, мог быть еще и зашифрован. Для большей надежности в партийной переписке использовалась также система контейнеров и тайников.

Чтобы успешно противодействовать полиции и спецслужбам Российской империи, тщательно изучались и обобщались методы их работы. Особое внимание уделялось способам выявления наружного наблюдения и приемам ухода от слежки.

Революционеры имели свои группы наружного наблюдения и контрнаблюдения, обеспечивавшие безопасность членов подпольных организаций, особенно во время собраний партийного актива. Практиковалось наблюдение за известными сотрудниками полиции и жандармерии с целью выявления конспиративных квартир и секретной агентуры. Как и в государственных структурах, у подпольщиков были специальные группы, осуществлявшие физическую охрану партийных активистов, прежде всего во время митингов, маевок и других массовых мероприятий, когда существовала реальная угроза ареста с поличным.

Профессиональные революционеры, хорошо известные полиции, часто находились на нелегальном положении. Нелегала следовало обеспечить фальшивыми документами, которые делились на категории в зависимости от качества. Самыми надежными являлись настоящие паспорта, выданные реальным лицам и попавшие в руки подпольщиков. Использовались паспорта умерших и дубликаты настоящих паспортов, иногда выписанные без ведома владельца. Некачественными считались паспорта с вымышленными данными. Бланки паспортов покупались у чиновников, похищались в полицейских участках или изготовлялись. Наиболее опытные партийные работники имели в запасе несколько паспортов, выписанных на разные фамилии, в том числе иностранных.

Каждый нелегал имел партийный псевдоним. Псевдонимы часто менялись. Использование разных (и особенно новых) псевдонимов позволяло на определенный срок вводить в заблуждение сотрудников полиции и специальных служб.

После 1907 года одним из основных методов обеспечения безопасности подпольщиков стало выявление полицейской агентуры и предотвращение ее внедрения в организации. У партии социалистов-революционеров основным контрразведывательным органом было бюро В.Л. Бурцева, с которым контактировали многие изменившие присяге обиженные представители российского политического сыска.

В РСДРП также создавались специальные органы по борьбе с провокаторами. В 1910 году Ф.Э. Дзержинский писал, что необходимо обязательно организовать следственный отдел по разоблачению провокаторов. На практике борьба с секретной агентурой включала в себя выявление сексотов, проведение расследований для установления фактов предательства, выработку мер предупреждения от внедрения агентов и мер пресечения по отношению к установленным «революционерам-отступникам».

Для выявления секретных агентов партийцы анализировали попадающую к ним в руки полицейскую информацию. Среди членов подпольных кружков проводились опросы по поводу лиц, вызывающих подозрение в сотрудничестве с полицией и жандармерией. Все сведения о провокаторах незамедлительно поступали в центральные органы партии. Голословные обвинения в провокационной деятельности не приветствовались. За подозреваемым могли установить наружное наблюдение с целью выявления контактов. Заподозренный член партии, как правило, переводился в «карантин», то есть отстранялся от активной партийной работы. Поскольку расследование всегда проводилось конспиративно, оно занимало значительное время: иногда на это уходило много месяцев, порой – несколько лет. Для получения более подробных сведений о проверяемом лице партийцы вступали в контакт с государственными чиновниками, представителями полиции и специальных служб. Кроме того, между революционными партиями часто осуществлялся обмен информацией.