В сентябре 1906 года в статье «Партизанская война» В.И. Ленин сделал вывод: «Партизанская борьба есть неизбежная форма борьбы и в такое время, когда массовое движение уже дошло на деле до восстания и когда наступают более или менее крупные промежутки между „большими сражениями“ в гражданской войне»[44]. Главными проблемами партизанской войны он назвал неорганизованность, а также попытки навязать практикам искусственно сочиненные формы вооруженной борьбы. С учетом неудачной попытки вооруженного восстания 1905 года диверсионно-террористические действия ударных боевых групп были признаны необходимыми в борьбе за власть.

Наряду со структурами, работающими внутри и против царской полиции и корпуса жандармов, получавшими информацию из недр Генерального штаба и правительственных кулуаров, появляются и крепнут структуры, предназначенные для ведения военно-диверсионных действий, причем как внутри трещавшей по швам империи, так и за ее пределами. В 1906–1907 гг. в России и за границей была создана сеть секретных школ, в которых тщательно отобранные партийные функционеры проходили специальную военную подготовку.

В качестве примера назовем школу боевых инструкторов в Киеве, школу бомбистов в Лемберге[45], школу боевиков в Болонье. Всего в трехстах метрах от знаменитого императорского комплекса Шённбрюнн в Вене висит мемориальная доска с информацией, что в этом здании в 1908 году во время пребывания и изгнании в Австрийской империи И.В. Сталин написал работу «Национальный вопрос и революция». На самом деле на этом месте находилась одна из особо засекреченных резидентур РСДРП(б), боевики которой занимались подготовкой боевых кадров партии и международными «эксами». Напомним, что знаменитый Камо (С.А. Тер-Петросян) как раз и входил в ту самую группу, возглавляемую Сталиным.

Группы боевиков четко структурировались по регионам и странам. Так, будущие приверженцы Троцкого осваивали американский континент, а сторонники Ленина активно разрабатывали «Старый Свет и азиатские рынки». Впоследствии именно на основе отработанных в специальных структурах РСДРП методик будет вестись подготовка диверсантов и партизан в специальных школах Коминтерна – как в нашей стране, так и за рубежом. Именно этот бесценный опыт станет фундаментом будущих успехов Я.И. Серебрянского и его товарищей из советской разведки.

Осенью 1907 года на конференции большевиков в Финляндии обсуждался вопрос о терроре. В отличие от эсеров, анархистов и других революционных групп руководство РСДРП(б) приняло решение о прекращении террористических актов. Большинство из 32 делегатов считали, что усилить террор необходимо. Однако В.И. Ленин и Н.А. Рожков (как будто давая возможность не только партии, но и героям нашей книги вырасти и окрепнуть) сделали следующее заявление: «Ввиду того что в настоящее время мы считаем метод террора недостигающим цели, так как сейчас единственным методом борьбы должны являться научная пропаганда и Государственная дума как агитационная трибуна, мы оставляем за собой право, оставаясь в партии, не гарантировать постановления о терроре и в случае, если и ЦК партии одобрит постановление конференции, – совсем уйти из партии»[46].

Но многие молодые люди – наверное, в силу возраста – предпочитали участвовать в боевых операциях, а не в скучных агитационных и организационных мероприятиях. Именно на этой романтической волне в 1907 году Яков Серебрянский стал участником ученического эсеровского кружка. А уже через год, окончив училище и вступив в Партию социалистов-революционеров, вскоре примкнул к группе минских эсеров-«максималистов», или, иначе говоря, стал боевиком одного из отрядов. Об этом периоде его жизни известно немного. По воспоминаниям П.А. Судоплатова[47]: «До революции Серебрянский был членом партии эсеров. Он принимал личное участие в ликвидации чинов охранки, организовавших еврейские погромы в Могилеве (Белоруссия)»[48].

В мае 1909 года (в возрасте шестнадцати с половиной лет) Яков был арестован за хранение переписки «преступного содержания» и по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы. В 1909–1910 гг. он находился в заключении, затем был выслан в Витебск под гласный надзор полиции. С апреля 1910-го по октябрь 1911 года Серебрянский работал электромонтером на Витебской электростанции, затем, отбыв наказание, вернулся в Минск.

Полиция контролировала каждый шаг Серебрянского, причем не только во время высылки, но и по ее окончании.

Например, начальник Витебского губернского жандармского управления (ГЖУ) докладывает в Особый отдел Департамента полиции следующее (Исх. № 340 от 18 марта 1910 г., секретно; Вх. № 1046 от 22 марта 1910 г.):

«Представляя при сем выписку из письма, полученного агентурным путем, доношу Вашему Превосходительству, что адресат письма – минский мещанин Яков Ицков Серебрянский, высланный из г. Минска в г. Витебск под гласный надзор полиции на два года, за принадлежность к партии С.Р. Упоминаемые в письме Ицка – витебский мещанин Ицка Менделеев Лейкин, 25 л., проживающий в одном доме с Серебрянским, наблюдаемый в Витебске по партии С.Р., и Эстерка, родная сестра Ицки Лейкина, девица 15 л., ни в чем предосудительном в политическом отношении пока не замеченная.