— Роллан! — обеспокоено позвала я, и хотела было его догнать, но резко остановилась, заметив на себе удивленные взгляды посетителей.

— Простите, — услышала я хрипловатый голос старенькой женщины за прилавком, — можно вас на секунду?

Я повернулась в ее сторону. Женщина смотрела на меня как-то встревожено с ноткой удивления в глазах. Я кивнула. Она головой указала на дверь в углу комнаты. За той дверью оказалась маленькая комнатка с белой дверью и круглой лестницей на второй этаж. Белая дверь была открыта и, как я догадалась, то была кухня.

— Роллан, дорогой, — позвала женщина, заглянув на кухню, — пригляди за кафе. Мне нужно ненадолго отлучиться.

После этого, за ее указанием, мы поднялись на второй этаж.

Оказывается, наверху располагалось жилье, по всей вероятности, этой женщины. Небольшой коридорчик, в который мы вышли, поднявшись по лестнице, вел в гостиную. По левую стену коридора находились две двери. Они обе были открыты и по своему содержимому, как я успела заметить, когда мы проходили мимо них, напоминали спальни. Гостиная оказалась просторной и очень светлой из-за трех больших окон, завешанных прозрачным тюлем. Белые обои с золотистым узором хорошо сочетались с бежевым ковром. Из мебели тут были только старый шкаф из светлого дерева, две полки с книгами прибитых на стену, шкафчик с сервизом, небольшой старенький телевизор на тумбочке, и плетеный столик с тремя стульями, такой же, как и внизу.

Женщина устало присела на стул и указала мне на стульчик напротив себя. Я послушно села.

На столе стояла ваза с фруктами, графин с лимонадом, на дне которого плавали пара долек лимонов, и три стаканчика. Дама налила в два стакана лимонад, и один из них придвинула мне.

— Угощайся, — сказала она, улыбнувшись, — я сама делала.

Я кивнула и взяла стакан. Женщина отпила немного и внимательно взглянула на меня. Теперь мне удалось рассмотреть ее вблизи. На вид ей было лет шестьдесят. У нее была бледноватая кожа, на которой отчетливо виднелись синеватые тоненькие венки, особенно на руках и шее. Небольшие карие глаза, тоненькие розовые губы, и немного вздернутый нос окружили глубокие морщины. Пепельные седые волосы были собраны в аккуратную гульку на затылке. Уши украшали зеленые сережки висюльки, которые дополняли крупные зеленые бусы на шее. Видно, эта женщина очень любит зеленый цвет.

— Вижу, ты знакома с Ролланом, — через минуту как-то задумчиво произнесла она. — Как тебя зовут?

— Мио Лоуренс, — ответила я и отпила немного лимонада.

Брови женщины взметнулись вверх, выражая удивление. Через секунду ее лицо осветила мягкая улыбка.

— Это все объясняет.

Теперь пришел черед удивляться мне.

— Что вы имеете в виду? Миссис…

— Зови меня Маргарет. Так ко мне все обращаются. — Женщина отпила еще немного лимонада. — Браян рассказывал мне как пол года назад девушка по имени Мио спасла его брата от бандитов, которые украли его за выкуп.

— Ну… не именно я, а… — тут до меня дошло, — постойте, Браян? Он тоже тут? Но как? Вы их родственница?

Женщина покачала головой, и улыбка слетела с ее губ.

— К сожалению нет. Я была бы рада быть их бабушкой, но, к сожалению, это невозможно. — Тяжелый вздох вырвался из её груди. — Я расскажу тебе, как я познакомилась с ними. Для меня эта история прямо как сказка. Примерно год назад, когда я работала одна, вечером, почти перед закрытием, ко мне в кафе зашел мальчик. Он был очень худым и бледным, в поношенной одежде, но очень милым и с большими голубыми глазами как у ангелочка. Беспризорник, подумала я и спросила: «чего тебе, деточка?». Мальчик широко улыбнулся, протянул руку, в которой сжимал несколько монеток и весело произнес: «сладости!». За те деньги, что он принес, можно было купить только самое маленькое пирожное, но я пожалела ребенка и упаковала ему два кусочка лимонного пирога и печенье — все равно завтра испеку новые. Мальчик так обрадовался, что у меня даже сердце закололо от жалости. Я спросила, как его зовут. Он ответил что Роллан, и что он несет эти сладости брату. Он сказал, что нашел эти деньги в парке, под скамейкой. Видимо у кого-то выпало с кармана. Роллан начал оживленно рассказывать, как он, найдя эти монетки, понес отдать их брату, потому что тот тяжело работает, чтобы покупать много вкусного, как это делали мама с папой. Но когда брат увидел эти деньги, он сказал, что они Роллана, и он может купить на них конфетку. Тогда Роллан сказал, что он купит на эти деньги много сладостей и обязательно поделится с братом. — Маргарет засмеялась. — На следующий день, тоже вечером, незнакомый подросток привел ко мне плачущего Роллана и попросил прощение за своего «глупого брата», и сказал, что он обязательно оплатит все сладости, которые я дала мальчику. Даже если бы и Браян не сказал, я поняла бы, что они братья — у обоих были большие голубые глаза и очень похожие лица, только цвет волос у старшего был темнее. Я сказала, чтобы он не волновался, ведь мне не жалко. Все равно все то, что не продастся, доведется съесть мне самой, так как вчерашние пироги никто не покупает. Но, если он хочет оплатить те сладости, то пусть они с братом составят мне компанию за чаем с ватрушками, тогда мы будем в расчете. Роллан обрадовался, а Браян не хотел меня обременять, но я настояла, и он согласился. Это был прекрасный вечер. Мы много говорили, но тему прошлого братьев не затрагивали — я видела, что им будет неприятно это вспоминать. Мы так просидели за столом до ночи, пока ребят не начало клонить в сон. Я ненадолго вышла, а когда вернулась сюда, они уже спали. Как сейчас помню, Роллан спал на том стуле, где ты сидишь, и бормотал во сне: ватрушки, ватрушки…

Маргарет засмеялась и я, представив эту картину, засмеялась вместе с ней. Она долила мне и себе лимонада и продолжила:

— Я не стала их тревожить, только подложила под головы подушки и укрыла пледами. Стулья у меня большие и удобные, я сама в них часто дремаю. Браян проспал до восьми утра и ушел на подработку. Он хотел разбудить еще и Роллана, но я сказала, чтобы тот поспал. Браян согласился и поблагодарил. Оказывается, дома Роллан не может нормально спать — ему снятся кошмары, он часто просыпается и просит брата позвать родителей, забыв, что теперь они живут одни. Когда мы завтракали, я мягко настояла, и Браян рассказал мне все о том, что случилось с их семьей.