– С нами!!!

– Вдвоем?! – попятилась она. – Не-не-не, меня такое не интересует…

– С одним!!! – вымученно выдохнули они.

– А с кем именно? – простодушно выпалила девица.

Парни застонали и сползли на пол, по стеночке.

«Зайчиха» вздохнула и пожаловалась мне:

– Вот так всегда, почему-то все парни от меня сбегают…

– Никудышные мужики пошли, – согласился я. – А не хотите со мной… Ой! Упс! Куда-то меня не туда занесло! Извините, мне пора идти!

Девушка грустно уставилась мне в спину:

– Во-о-о-от т-а-а-а-ак всегда-а, – донеслось мне вслед.

Я поспешно выкатился из лифта, пересек вестибюль (без регистратора он казался непривычно уютным и тихим: посетители резались в карты, совершая плавные, словно замедленные пассы, и общались беззвучно, исключительно читая слова по губам!) и оказался на улице.

Куда бы мне пойти?

В этот миг меня осенила потрясающая идея.

А почему бы и впрямь не прикупить совести?! Мне, конечно, подарили целую пачку, но для коварных целей может и не хватить… Подсыплю нашему дорогому начальнику в кофе или чай – будет реально убойная доза! Глядишь, и зарплату нам поднимет… и отпускные не зажилит… и премиальные даст… и командировку за счет Базы – на Каймановы острова! Или хотя бы на Сейшелы!

Мечты увели меня в окончательно-тропические дали.

А на Станции такого нельзя – никак нельзя расслабляться!

Если хочешь оставаться живым, конечно…

Все пространство под ногами заняли симпатичные мохнатые гусеницы толщиной в мое бедро. Они деловито ползали, струились и перетекали, прямо друг по дружке; их крохотные ножки были обуты в сафьяновые сапожки, а в зубах они держали пеньковые трубки. Я на миг замер, пропуская все это ковровое великолепие: ногу поставить было решительно некуда! Часть гусениц проползла прямо по моим ботинкам, и наконец они скрылись в направлении соседнего коридора.

Мне на плечо кто-то положил изящную суставчатую лапу.

– А вы не хотите стать инкубатором для моих личинок? – вежливо поинтересовалось здоровенное блестящее существо, в три моих роста. У него был раздвоенный язык и длиннющие клыки. – Совершенно безболезненно, я впрысну их в вашу брюшную полость яйцекладом и применю местную анестезию!

– Нет-нет, спасибо, – попятился я. – Мне мама запретила разговаривать с Чужими…

У меня, конечно, нет мамы, но коварным пришельцам об этом знать не обязательно!

На мое второе плечо легла косматая рука.

Я обернулся и оторопело воззрился на здоровенного козла. Вполне прямоходящего, надо сказать. Он держал в руках какие-то запотевшие бутыли.

– Вода из луж, – подмигнул он. – Не надо?

– Говорили мне добрые воспитатели, не пей из луж, козленочком станешь, – ошеломленно пробормотал я. – А когда вырастешь, то и вовсе – козлом!

И тогда на мое третье плечо… тьфу, на освободившееся плечо! Легла третья, на этот раз механическая золотистая рука.

Я обернулся и увидел робота – а может, и киборга, ибо за прозрачной черепной коробкой из плексигласа явно виднелось что-то, напоминающее человеческий мозг.

– А вы не хотите модернизироваться? – застенчиво спросил он. – Мы избавим вас от слабостей, чувств и эмоций. Удалим пищеварительные, кровеносные и половые органы…

– Нет-нет, спасибо, – опять попятился я. – Мне мои слабости как воспоминания дороги…

Нужно было срочно линять!

Здесь, в Шапито, тебе продадут все, что надо и не надо!..

Только я отвернулся, чтобы уйти…

– А не хотите…. – услышал я.

– ГРРРР, – вежливо ответил я.

Доброхотов как ветром сдуло.

Отличный способ, нужно взять на вооружение!

Я наклонился и вежливо постучал по табакерке на паучьих ножках.

– Простите, – предельно вежливо спросил я. – А вы не знаете, где тут продажа совести и благих намерений?

Емкость жизнерадостно подпрыгнула.

– Тпрбрмпрпр! – ответственно заявила она.

– Как-как? – невольно вырвалось у меня.

– Прр ртрпр! – взволнованно всплеснула она паучьими лапками.

– Простите, не понимаю, – покаялся я.

Я опустился на колени, чтобы лучше слышать.

– Вы не могли бы повторить?

– Пр! – весело воздело лапу оно и наставительно постучало мне ею по лбу. А потом р-раз – и шустро запрыгнуло прямо ко мне на шею.

– Фр!!! – потребовало оно и указало лапой вперед.

Убедившись, что я и не думаю выполнять ее указания, свесилось вниз и уставилось на меня обиженно-удивленными паучьими глазками.

– Ладно. Пр так пр, – сдался я, поднялся на ноги и потопал в указанном направлении.

Существо весело размахивало лапами, указывая, куда мне сворачивать. Наконец мы добрались до магазинчика, чьи стены были прозрачными, а двери украшены арабскими буквами.

– Мр, – спрыгнуло существо и отвесило мне галантно-кокетливый реверанс.

После чего махнуло лапой в направлении магазина и поспешно затесалось в толпу, скользя и просачиваясь между пассажирами. Я вздохнул и вошел внутрь.

Интерьер магазина впечатлял.

Больше всего он походил на рождественскую распродажу конфет.

Совесть и благие намерения тут продавали фасованными, обернутыми в блестящую фольгу; в сыпучем виде, отвешивая столько, сколько надо; в виде искрящихся декоктов, во флаконах из толстого стекла, по форме напоминающих бутылки коньяка; спрессованную в сахарные драже и даже в виде баллончиков для распыления перед лицом противника – своего рода разновидность шокеров и газовых баллонов для самозащиты, но, нужно признаться, куда более эффективных.

Покупатели были!

Очереди огромные… правда, как я заметил, никто не затаривался совестью для себя: все просили оформить подарочный пакет с открыткой «Для тещи», «Для зятя», «Для любимого начальника». Я стал в очередь за дородной теткой в меховой муфте.

Очередь пихалась, работала локтями, огрызалась и даже кусалась.

Вот, ей-богу – кусалась!

А с сантиметровыми клыками это не так уж весело…

Все закончилось, когда продавец – изможденный парень в фартуке с четырьмя руками, беспрерывно фасующий, пакующий, заворачивающий и нарезающий совесть, зарычал:

– Я вам сейчас совесть из баллончиков распылю!

Толпа опомнилась, одернула пальто, расчесала мех, пригладила чешую… (В этот момент до меня дошло, что меховая муфта женщины, за которой я стою, – на самом деле ее естественный мех.)