И улыбнулся краем губ восторженному взгляду эльфины.

– Спать давайте, – скомандовал гном и потушил фонарь. – Завтра вставать рано. Разбудили меня тут среди ночи…

И уже наутро двинулись в путь.

* * *

Солнце ещё не взошло, когда друзья покинули уютное жилище гнома и вереницей двинулись на север.

– Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! – сосчитала кукушка маленьких человечков, мелькавших в траве.

Пахло еловыми шишками, ноги ступали по жёсткой еловой хвое. Идти было трудно, так как трава вокруг стояла высоким лесом. В самой непроходимой чаще Тропотор сёк её своим острым топориком, и путь снова становился свободным.

Эльфине, конечно, все эти трудности были нипочём. Пока её друзья пробирались сквозь травяную чащу, она терпеливо ожидала их, покачиваясь на ближайшей ветке и с интересом оглядывая окрестности.

Однако через некоторое время путники вышли на дорогу, аккуратно вымощенную гладким камнем. По ней уже шагать было одно удовольствие.

Солнышко пригревало всё сильнее. То там, то сям стали попадаться местные гномы. Все выглядели страшно занятыми. Один усердно тащил вязанку хвороста, еле выглядывая из под неё. Другие двое, пыхтя, волочили большой гриб. Добродушная толстая гномиха в широкополой шляпе аккуратно отпиливала ножом толстые стебли земляники, росшей и обочины. Трое пухлых малышей составляли ей компанию.

Чем дальше, тем больше встречалось народу. Гномы деловито сновали туда-сюда. А наша эльфина, пользуясь тем, что по скорости значительно обгоняла своих спутников, улетала вперёд и, поджидая друзей, тут же на месте заводила новые знакомства.

Дряхлый сухонький старичок Громсон вылез на солнышко погреть свои косточки. Прямо перед его дверью за ночь вырос роскошный гриб. Прежде чем срубить его на обед, старик решил немного вздремнуть под его широкой шляпкой.

Растянувшись в тенёчке, Громсон приготовился было погрузиться в сладкую дрёму, как вдруг невиданной красоты стрекоза… – нет! постойте, то была не стрекоза… – эльфина! – заглянула под шляпку.

– Прошу прощения, уважаемый, – прозвенел сладкий голосок, – но вы, по-моему, единственный тут, кто ничем не занят. Не хотите ли поболтать в этот солнечный денёк о чём-нибудь приятном?

Старику очень хотелось поболтать. Жил он одиноко, но больше всего на свете не терпел одиночества. Он уже охотно открыл рот, чтобы переброситься парой словечек, но ещё долго не имел возможности вымолвить хоть одно из них. Эльфина тараторила без остановки:

– Видите ли, я тут в первый раз. И мне всё страшно интересно. Мой дедушка… Видите ли, вы очень, очень похожи на моего дедушку… Так вот, мой дедушка был заядлый путешественник. Он побывал везде. И когда мы были маленькими, чего только не наслушались мы от него про гномов! Я давно себе сказала: я буду не я, если не увижу всего этого собственными глазами! И вот я здесь! Представляете, как замечательно? Мне очень многое нужно увидеть. Во-первых… – девушка на миг задумалась, – это, конечно, побывать в гостях у гномиков. Вы так уютно расположились под вашим грибом! Подумать только, это так умно: вырастить гриб прямо перед дверью, чтобы каждое утро отдыхать в тени его шляпки! Представляю, как мило должно быть в вашем симпатичном домике!

Громсон открыл было рот, чтобы… Но Диана с улыбкой замотала головой:

– Нет, нет, нет! Не приглашайте меня, не приглашайте! К сожалению, я не могу зайти на чашечку чая, даже если вы предложите к ней шоколад, так как очень спешу. Но на обратном пути… – многообещающе закивала она головой. – Да, так что же я ещё хотела сказать? Ну конечно, во-вторых, мне необходимо побывать в этих… э-э… шахтах-где-добывают-золото-и-всякие-драгоценные-камушки. И – обязательно! – хочу я посмотреть, как же делаются все эти восхитительные браслеты, цепочки, колечки, ожерелья, похожие на тонкое кружево. Вот это – самое удивительное! Не находите ли?

Старик Громсон снова раскрыл рот, твёрдо намереваясь в этот раз что-то сказать. Но эльфина неожиданно прыснула со смеху:

– Мы тут с вами совсем заболтались! А мои друзья уж тут как тут. Ну, счастливо оставаться. Чрезвычайно приятно было побеседовать!

Старик Громсон растерянно помахал вслед… Но её уже и след простыл, этой девушки-стрекозы.

* * *

Солнышко сильно припекало, когда путники подошли к большой хижине, ютившейся прямо над обрывом. У двери сидел здоровенный детина разбойничьего вида и аппетитно хрустел чем-то, что доставал прямо из бочонка, стоявшего перед ним.

Узкая тропинка между хижиной и обрывом была перекрыта массивным бревном, на котором красовалась надпись:

Сам Трукатук при виде путников весело замахал:

– Добро пожаловать! Всегда рад! Заходите, заходите!

Откуда-то выплыла, гостеприимно улыбаясь, толстая гномиха в переднике:

– Жужчик! Брумчик! Пошевеливайтесь для гостей!

– Что будете заказывать? – спросил трактирщик. – Есть солёные грибочки – прямо из бочки. Есть горячее рагу из гаверсов с габажанами. Есть каша говоряная с дыквой. Есть суп вороховый с душистой малераной. Есть дичь – летучие шалопатки, только ночью подстреленные. Есть отпорная валва, салат из мормидоров двуствольных, жареные плюхи в розовом соусе, гудавики в тесте, мягкие рыхлые моржики в сахарной пудре, сушёные фуфроны к чаю. Хватрюшки – на закуску, а фрикоко с вареньем из глазники – подмигнул он, – лакомство для деток! И ко всему – земляника со сливками.

От такого обилия блюд с такими заманчивыми названиями у детей потекли слюнки. При упоминании об отпорной валве Тропотор с видом знатока довольно прищёлкнул языком.

В общем, ноги сами повернули к трактиру.

А хозяйка хлопотала:

– Эй, Брумчик, Жужчик, поторапливайтесь!

Проходя мимо хозяйского бочонка, Том из любопытства заглянул внутрь: ничего особенного, просто нарезанный кусочками засоленный гриб.

В трактире уже сидели посетители. Четвёрка топориков расположилась в углу. Их хозяева расправлялись с жареными шалопатками и вели неторопливую беседу.

Неподалёку сидели два кобольда, на удивление похожие друг на друга, как, впрочем, все кобольды: большие оттопыренные уши, лохматая голова – у одного чёрная, у другого русая – и острые бегающие глазки с мохнатыми ресницами.

Несмотря на такой не совсем суразный вид, кобольды были неплохими существами. Жили они в лесу – под пнями, в дуплах, в норах – этакие маленькие лесовички – всей душой болели о лесе, заботились о нём, лечили.

И что за злые языки болтали о кобольдах, что злодей Уморт нанимает их к себе в услужение? Должно быть, всему причина – их не очень симпатичные мордочки, и, может быть, ещё манера поведения – всё время прятаться, отворачиваться, бормотать себе под нос и при разговоре отводить глаза в сторону.