Поняв, что его предположения о косвенной причастности Курбанского к смерти Иванникова подтверждаются, Гуров подумал, что неплохо было бы выяснить, на чем могли подловить новоприбывшего командира. Судя по тому, что удалось узнать о нем в ходе расследования, порочащих фактов или связей за Иванниковым не числилось. Да и не назначили бы руководителем крупнейшего в стране авиационного подразделения человека, замеченного в чем‑либо неблаговидном.

«Может быть, его уже здесь как‑нибудь невзначай смогли «запачкать», — предположил он. — В сущности, организовать такую «подставу» не так уж сложно. Иванников человек новый, местных внутренних раскладок не знает. Организовать встречу с каким‑нибудь «нужным человеком», да потом и объяснить, с кем это он на самом деле общался и как это может отразиться на его дальнейшей карьере. А если еще, в дополнение к этому, хороший компьютерный специалист под руками окажется, умеющий комбинировать съемки, то тут простор для полета фантазии просто безграничный открывается. А характеристики личности Курбанского, которые довелось услышать, лишь красноречиво подтверждают, что фантазии в подобных вещах ему было не занимать».

Раздумывая, где можно было бы получить информацию на подобную деликатную тему, Гуров решил, что полезно будет пообщаться с супругой Иванникова. Точнее, уже со вдовой. Конечно, сейчас у нее не самый простой период, но выбирать не приходилось. Только она могла дать какие‑то наводки относительно отклонения от обычного режима существования своего мужа.

Кроме того, вполне возможно, такой разговор даст что‑то полезное и в плане ответов на другие вопросы. Связывают ли родственники Иванникова его гибель с именем Курбанского? И соответственно, стоит ли включать их в список подозреваемых в убийстве последнего? Прояснение этих пунктов полковник считал очень важным и для лучшего понимания обстоятельств самоубийства Иванникова, и для успешного проведения своего основного расследования.

— Спасибо, я ознакомился с делом, — сказал он, вернувшись в кабинет к Сырникову и протягивая ему папку. — Благодарю за оперативную помощь. Надеюсь, что не доставил много беспокойства.

— Какое там беспокойство, что вы! — Сырников улыбался, но глаза его были тревожны. — Если эти материалы помогли вам в чем‑то разобраться, я очень рад.

— Да, помогли, — спокойно ответил Гуров, как бы не замечая немого вопроса в глазах собеседника. «Догадался или не догадался?» — так и читалось в них.

«Они тут какие‑то суперчувствительные все, — с легкой усмешкой подумал Лев. — Не ровен час, еще и этот от расстройства себе пулю в лоб пустит. Что я тогда делать буду?»

Но высказывать вслух свои опасения он не стал. Вместо этого решил уточнить, где обитает сейчас вдова Иванникова, с которой он намеревался поговорить.

— Послушай, Сергей, а ты не знаешь, что стало с семьей Игоря Михайловича после… этого трагического случая? — спросил он. — Наверное, они поспешили уехать отсюда?

— Точных данных у меня нет, но на момент проведения следствия все они так и проживали в летном городке. Времени с тех пор прошло не так уж много, вполне возможно, они и сейчас там. — Видя, что разговор не касается опасной для него темы, Сырников понемногу успокоился и говорил более уверенно.

— Хорошо. Спасибо за информацию и за готовность к сотрудничеству, — еще раз поблагодарил Гуров, собираясь покинуть кабинет. — Твоя помощь пришлась весьма кстати.

— Так как же там с этим убийством? — вдогонку ему проговорил Сырников. — Неужели вы серьезно уверены, что Китаев невиновен?

— Я пока не определился с этим вопросом, — ответил Гуров, закрывая за собой дверь.

Нелли Иванникова проживала в той самой пятиэтажке «в белых тапочках», которую в утреннем разговоре с Гуровым Китаев‑старший охарактеризовал как «единственный на всю «летку» нормальный дом». Когда в часть прибыл новый командир, ему выделили там трехкомнатную квартиру, и вдова с детьми все еще жила в ней, никуда не выезжая.

Адрес Гуров нашел в материалах дела и, выйдя из прокуратуры, вновь взял такси.

Доехав до места и поднимаясь на четвертый этаж, он очень надеялся, что если его разговор со вдовой бывшего командира и не окажется максимально информативным, то хотя бы будет искренним и непредвзятым.

— Добрый день, — поздоровался Лев с высокой статной брюнеткой, открывшей ему дверь. — Иванникова Нелли Витальевна?

— Да, это я, — вопросительно глядя на него, ответила женщина.

— Полковник Гуров. Я провожу проверку в связи с чрезвычайными происшествиями, которые в последнее время случились на авиабазе. В частности, мне необходимо уточнить некоторые обстоятельства… кончины вашего супруга. Мы можем поговорить?

При упоминании о муже лицо женщины исказила болезненная гримаса. Но она быстро справилась с волнением и вежливо произнесла:

— Да, если это необходимо. Проходите. — Она шире раскрыла дверь, пропуская гостя, и, проведя его в зал, указала на одно из кресел возле журнального столика: — Присаживайтесь.

— Благодарю. Я постараюсь быть кратким. У меня всего лишь несколько вопросов. Буду благодарен, если вы сможете ответить на них.

— Спрашивайте, — так же сдержанно и без эмоций проговорила Нелли.

— Если я правильно понял, то, что произошло с вашим мужем, явилось для всех большой неожиданностью. У вас есть какие‑то предположения о причинах такого его поступка?

— Нет.

— Как у Игоря Михайловича складывались отношения с сослуживцами? Он ведь здесь человек новый. Могли возникнуть недопонимание, трения… В каком настроении он возвращался с работы?

— Он возвращался усталым. Но о трениях я ничего не слышала. Игорь умел ладить с людьми, и, насколько я знаю, отношения с сослуживцами складывались у него неплохо.

— То есть на работе конфликтов практически не было?

— Он не рассказывал мне всех подробностей.

— Но если бы произошло что‑то серьезное, вы как супруга, наверное, заметили бы и сами. Негатив подобного рода всегда отражается на настроении человека, тем более родного человека.

— Да, наверное.

— Но вы ничего подобного не замечали?

— Я уже сказала, что нет.

По мере продолжения этой не слишком содержательной беседы Гуров все яснее понимал, что на особую откровенность тут рассчитывать не приходится.

«Этой и предварительный инструктаж не нужен, — с досадой подумал он, — и без него держится, как партизан на допросе. Неужели ей самой неинтересно, почему застрелился муж? Или, может быть, она в отличие от всех остальных это прекрасно знает?»

Но, так или иначе, информацию необходимо было добывать, и Лев решил зайти с другой стороны:

— Переезд в Покровск, наверное, многое поменял в вашей жизни. Режим дня Игоря Михайловича сильно отличался от того, каким он был в Москве?