— Для начала я бы хотел поговорить с сотрудниками отдела научных разработок, — с самым простодушным видом пустил полковник первую стрелу.

— А какое отношение…

Начав фразу, Гремин осекся и не договорил. По‑видимому, он был в курсе тайной миссии этого отдела. Даже если новый командир части сам не принимал участия в темных делах Курбанского, то, несомненно, многих из его «подельников» знал лично.

Поняв, чем может грозить собеседование с сотрудниками отдела, и видя, что уже не успеет их предупредить и проинструктировать, Гремин заметно пал духом.

На этот раз ему не удалось сохранить хладнокровие, и в ожидании ответа полковник с интересом наблюдал за сменой выражений на лице собеседника, в котором, как в зеркале, отражались все нюансы внутренних переживаний.

— Впрочем, разумеется, — смирившись с неизбежным, снова заговорил он. — Конечно, вы можете опрашивать всех, кого сочтете нужным.

— Благодарю, вы очень любезны, — ответил Гуров, решивший ни на йоту не отступать от правил безупречно‑официальной вежливости. — Где я могу устроиться? Найдется какое‑нибудь помещение, которое я мог бы временно занять?

— Да, конечно. Людмила Сергеевна! — выкрикнул Гремин в направлении двери.

Она тотчас открылась, и в ней возникла секретарша — упитанная и ухоженная женщина средних лет.

— Проводите, пожалуйста, нашего гостя в «тридцатую».

— Да, и еще мне нужен будет список сотрудников отдела, — собрав все дарованное природой очарование, улыбнулся Лев. — Должен же я знать, кого мне приглашать для беседы.

— Разумеется, — тоном осужденного без права на помилование ответил Гремин. — Людмила Сергеевна вам все подготовит.

«Тридцатая» была небольшая комната, расположенная в самом конце коридора. Внутренним убранством она напоминала одновременно кабинет, архив и просто склад ненужных вещей. Но необходимый минимум в виде стола и двух стульев там имелся, и помещение полковника вполне устроило.

Плохо было другое. Отдел научных разработок располагался здесь же, на одном этаже с кабинетом Гремина, но только в противоположном конце коридора. От кабинета начальника до него было намного ближе, чем от комнатки, где сидел сейчас Гуров. И полковник хорошо понимал, что, пока он будет беседовать со своим первым «интервьюируемым», Гремин имеет полную возможность «правильно настроить» всех остальных.

Но хотя от сегодняшних опросов Лев изначально больших результатов не ждал, это его не слишком огорчало. В конце концов, главная цель его визита на авиабазу состояла не в этом.

В ходе предполагаемых бесед он собирался не получить, а наоборот, передать информацию. У него был заранее заготовлен целый список провокационных вопросов, которые, по замыслу, должны были вызвать множество домыслов, спровоцировать разговоры и обсуждения и в итоге заставить настоящего убийцу занервничать и сделать неосторожный шаг.

Гуров очень рассчитывал, что этот неосторожный шаг многое поможет прояснить и покажет, в каком направлении нужно «копать», чтобы докопаться до истины в этом запутанном и неоднозначном деле, где с первого взгляда все казалось таким очевидным.

Он уже успел устроиться за столом в заваленной бумагами комнатке и даже немного соскучиться в одиночестве, когда перед ним вновь предстала ухоженная секретарша.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, протягивая ему листок бумаги.

Взглянув на него, Лев увидел несколько фамилий. Напротив каждой из них значилась занимаемая должность.

— Отлично! Благодарю вас, — быстро пробежав взглядом список, сказал он. — Вас не очень затруднит пригласить сюда… да вот прямо по алфавиту. Арсеньев Владимир. Можно его ко мне позвать? Не сочтите за труд.

— Да, конечно, — ответила вышколенная секретарша. — Сейчас позову.

Владимир Арсеньев в списке фигурировал как инженер‑конструктор и по совместительству начальник отдела. Под его руководством в отделе работало еще два человека с той же специальностью, а также несколько второстепенных сотрудников.

Но гораздо большее внимание полковника привлекла другая фамилия. Просмотрев список до конца, он обнаружил, что в этом же отделе числится и Вадим Ушаков, тот самый, с которым вчера вечером ему так и не удалось наладить контакт. Напротив его фамилии стояло: «системный администратор». Прочитав это, Гуров сразу вспомнил слова Китаева о том, что «связующее звено» между техниками и административной частью сутками «не вылезает из‑за компьютера».

Минут через десять после того, как удалилась секретарша Гремина, Лев услышал неуверенный стук в дверь и громко проговорил:

— Открыто!

Дверь распахнули, и в проеме возник высокий светловолосый мужчина средних лет.

— Проходите, присаживайтесь, — вежливо пригласил Гуров. — Владимир Арсеньев, правильно?

— Да, это я.

Беседа с Владимиром Арсеньевым, поначалу не особенно бойкая, вскоре приняла характер оживленный и эмоциональный.

— Да откуда я могу знать, отчего у него изменилось настроение?! — отчаянно отбивался он, теряя остатки самообладания под мощным давлением наседавшего полковника. — Он мне о своих делах не докладывал. С какой стати?

— А Курбанский? Он тоже не докладывал о своих делах? — не теряя темпа, дожимал Лев. — Вы — руководитель отдела. И вы хотите серьезно уверить меня, что ничего не знаете о финансовых махинациях, которые здесь прокручивал Курбанский?

— Да какое это имеет отношение… — В сердцах Арсеньев чуть было не проговорился, но быстро поправился: — Лично я ни о каких махинациях ничего не слышал и не понимаю, какое это может иметь отношение к убийству.

— Правда? Действительно не понимаете? — ехидно усмехнулся Гуров. — Тогда вас можно только поздравить. Тогда вы, конечно же, и впрямь не замешаны ни в каких нелицеприятных аферах и совершенно не представляете, что бывает, если кто‑то захочет урвать себе слишком большой куш, а остальным это не понравится.

— Совершенно не понимаю, о чем вы говорите, — нервно дернулся Арсеньев.

Беседа с остальными сотрудниками отдела научных разработок проходила в том же ключе.

Гуров жестко давил, доводя до истерики взрослых мужчин, и параллельно под разными соусами и предлогами доводил до их сведения, что ему известны некоторые не весьма распространенные факты о закулисной деятельности отдела, а может быть, и не только о ней.

Допросив с пристрастием всех, кто занимал в отделе более‑менее значимые должности, он снова вызвал к себе секретаршу Гремина.

— Людмила Сергеевна, не могли бы вы проконсультировать меня, — вежливо улыбаясь, обратился он к женщине, покрывшейся красными пятнами от волнения. — Вот здесь написано: «Белавин Николай, инженер‑конструктор». Правильно?

— Да, — едва дыша, пролепетала секретарша.