– Ксения! Господин Диас очень нужный нашей стране человек, страстный любитель балета. В Мексике он создал театр, который существует на его личные средства. Вчера Диас присутствовал в ложе и восхищен вами.

У меня слезы по щекам покатились. Географию я вообще не знала. Где эта Мексика? На краю света. Там плохо, грязно, люди нищие. Вот такие представления жили в моей голове. Откуда они взялись, я понятия не имела. Начальник неожиданно подошел ко мне, обнял меня и тихо заговорил:

– Дурочка. Весь коллектив на мыло от зависти к тебе уже изошел. К Мигелю каждая готова нестись босиком. Не видать бы тебе Мексики, если бы Диас на самом верху просто какую-нибудь приму для своего театра попросил. О тебе бы и не вспомнили. Но Мигель назвал твое имя. Потанцуешь там пару лет и вернешься. Здесь тебе Одетта-Одиллия пока не светят. И вопрос: засветят ли? А у Диаса все главные партии твои. У него там весь коллектив из Ленинграда, Москвы, Перми. Собственные кадры он пока не воспитал. Есть несколько местных балеринок, так они сотого лебедя на восьмой линии у озера изображают. В Москву вернешься со статусом этуали, звезды. Диас тебе потом и в Москве поможет, он хороший человек. И очень-очень-очень богатый. В СССР – он лучший друг тех, кто стоит у руля власти. Девочка, не глупи. Такая удача выпадает раз в жизни, хватай ее за хвост и улетай. Театр – это бассейн с акулами. Если ты не имеешь мощного покровителя, тебя вмиг сожрут.

Ксения усмехнулась.

– Я, наивная, возразила: «Я талантливая и трудолюбивая. Непременно прорвусь».

Директор меня по голове погладил:

– Дитя неразумное. Талантливых и трудолюбивых мало, их первыми на пельмени разделывают бездарные и ленивые, коих у нас много.

И я улетела в Мексику. Провела там несколько лет, влюбилась в эту прекрасную страну, объездила ее всю, узнала историю, подружилась с местной элитой, исполняла главные партии. Потом Диас умер. В Москву я возвращалась со слезами. Меня будто на части поделили: одна домой хотела, вторая мечтала навсегда остаться в Мексике. Директор оказался прав. Я вернулась в статусе звезды, меня сразу ввели в спектакль. Основная партия! Вот-вот премьера… И вдруг анонимка в горком партии, ушат грязи на Гасконину. Правды в том ведре нечистот не было, но меня сняли с роли. Ничего не объяснили, просто убрали. Я в слезах позвонила Пьетро, сыну Мигеля, он вместо отца у руля всех дел встал, и зарыдала:

– Хочу к тебе назад! В Мехико!

Пьетро расспросил меня и успокоил:

– Ложись спать! Не нервничай! Завтра местные жабы перед тобой на колени встанут и лбами в пол бить будут. Кураж, мой ангел, кураж. Я все улажу. Папа умер, жабенки решили, что ты теперь одна на ветру. Да у тебя я есть!

В шесть часов меня разбудил звонок директора.

– Ксеньюшка, дорогая, произошла какая-то ерунда! Никогда не хотел снимать вас со спектакля. Понятия не имею, кто повесил на доску приказ, я его не подписывал. Вы этуаль, звезда мирового масштаба…

И бу-бу, и гу-гу… Больше мне никто не гадил. Все поняли: Мигеля нет, да меня Пьетро опекает.

Ксения начала переворачивать страницы альбома.

– Тут мексиканские снимки. Перед театром Диаса возвели памятник: я в образе умирающего лебедя.

Хозяйка убрала на место альбом фотографий.

– Моя связь с Мексикой давно порвалась. К чему я это рассказывала?

– Вы были звездой, а Галина – нет, – напомнила я. – Она обычная, ничем не примечательная гражданка.

– Вот-вот, – сказала хозяйка дома. – Хотя почему «была»? Я и нынче не мумия балета. Меня помнят, у меня армия поклонников. Но Галина обо мне ничего не знает. Мы давно не общаемся.

– А с Настей вы поддерживаете отношения? – спросила я.

– Это кто? – искренне удивилась хозяйка.

– Дочь Галины, – напомнила я.

– А-а-а, – протянула Ксения, – ну да! Я ничего о ней сообщить не могу. Если случайно на улице столкнемся, друг друга не узнаем. В последний раз я видела девочку, когда та еще под стол пешком ходила. Жизнь нас развела по противоположным берегам. Дорогая, я только сейчас поняла, почему вы ко мне пришли. Мне приятно видеть в своем доме известную писательницу, но вы зря потратили время. Решили, что пасквиль накропала я? Да?

Я кивнула.

Балерина ухмыльнулась.

– Не смущайтесь. Сама могла прийти к такому выводу. Вы мне дали прочитать несколько страниц, и стало ясно: события, которые описаны, не происходили прилюдно, в них участвовало только двое. Я и дочь. Но ни она, ни я не брались за перо.

– Кто же тогда? – пробормотала я.

Ксения пожала плечами.

– Танцуй я до сих пор на сцене, меня сей вопрос мог бы и замучить. Балерине не пристало становиться героиней скандала и пересудов. Танцовщице надо парить над толпой, а свою личную жизнь прятать от посторонних, жадных до сплетен людишек. Но в нынешние времена произошли кардинальные изменения. Сейчас скандал является рекламой. Кто и зачем излил свою желчь и зависть на бумагу? Понятия не имею. Мне личность «писателя», мотивы, по которым он это сделал, абсолютно безразличны. Ныне моя жизнь размеренна, спокойна, она состоит из визитов в клинику, прогулок, чтения книг.

– Может, доктор? – уцепилась я за последнюю соломинку.

Ксения наклонила голову.

– Дорогая Виола, как вы себе это представляете? Я появляюсь в кабинете и говорю врачу: «Послушайте, как моя дочь не ладила со мной». У него на внимание к воспоминаниям старухи нет ни времени, ни желания. И…

Она показала пальцем на брошюрку, которую я положила на стол.

– Весь этот бред за один визит изложить невозможно. Тут потребуются месяцы! А я не посещаю психотерапевта. Простите, дорогая Виола, очень приятно беседовать с вами. Но скоро придет Любочка, мы собрались в торговый центр. Давайте я провожу вас до двери.

Делать было нечего, мне пришлось уйти.

Я спустилась во двор, села в машину и стала ждать. Надеюсь, Ксения Петровна не соврала, чтобы избавиться от докучливой гостьи, и Любовь на самом деле сейчас приедет к матери. Чтобы скоротать время, я поболтала с мужем, отправила ему на почту аудиозапись беседы с балериной. Потом включила радио и стала слушать новости.

– На Бюсинской улице горит ресторан режиссера Волынского, – заверещал женский голос, – жертв пока нет! В магазине «Кресла и столы» крыса укусила певца Круглова. Врач клиники имени Пустовойта избил звезду одного эпизода культового сериала «Ракета на тот свет» Анну Коргину, которая стала требовать бесплатный рецепт на дорогое лекарство. От тяжелой болезни скончался артист Ванякин. В мусорном баке нашли труп неизвестного. У него в кармане был билет в кино. Вы слушали новости культуры столицы. Не отключайтесь. Блям-блям. И о погоде!

Теперь зачастил мужчина:

– Сейчас в Москве льет дождь.

Я взглянула в окно. Может, я в Екатеринбурге? Надо мной чистое голубое небо, ни облачка.