– Ангел мой, – улыбнулась Ксения Петровна, – у вас есть дети?

– Нет, – ответила я.

– Принципиальное нежелание или что-то со здоровьем? – продолжила интересоваться мать Любы.

– Есть проблемы, которые медицина пока не способна решить, – призналась я, – по всем показателям я совершенно здоровый человек. Если посмотреть на результаты моих исследований, то нет никаких препятствий для появления ребенка. Но ничего не получается.

– Господь не дает, – вздохнула Ксения Петровна, – сама слышала такую фразу. Мы с мужем не верили в Бога, он был коммунистом, я тоже член партии. Не подумайте, что у нас были идейные соображения, романтические желания вроде «построим светлое будущее во всем мире, люди станут жить счастливо». В советские годы бездетную пару не выпускали за рубеж, боялись, что супруги сбегут в загнивающий мир капитализма. Так раньше в газетах писали: «Загнивающий мир капитализма». Помню, как мы с Сережей оказались на гастролях в Париже. Пошли вечером гулять. Столики на улицах, люди ужинают, веселые все… Муж шел, шел, потом говорит: «Ясное дело, капитализм загнивает, но какой аромат!»

Ксения засмеялась.

– Хорошо, что мы одни были, удрали от группы. Сопровождающий кагэбэшник точно бы начальству про фразу дирижера настучал, и кататься тогда нам с мужем только по СССР, не видать больше Парижа. К чему я это вспомнила? Ах да, в Бога мы не верили, полагали, что наука поможет. Но ничего не получалось. Врач шепотом посоветовал:

– Пусть Ксения съездит в городок Красный Факел. Там живет знахарка, если уж она не поможет, то придется вам смириться.

Мы с Сережей рассмеялись, муж доктору сказал:

– Не тринадцатый век на дворе, у медицины огромные возможности, найдем специалиста.

И вот тогда гинеколог произнес:

– Вам наследника Господь не дает. Не в телесных проблемах дело, в душевных. Сходите в церковь, посоветуйтесь с батюшкой. Наука в вашем случае бессильна! Тут молитвы, пост требуются, покаяние, надежда на милосердие Божие. И пусть Ксения съездит к Амвросии. У нее осечек не бывает. Если она возьмется с вами заниматься, успех гарантирован. Поверьте, вы не первые в моей практике с такой проблемой. На вас проклятие лежит.

Ксения посмотрела на меня.

– Представляете, в каком состоянии мы из кабинета вышли?

Двинулись на выход, Сережа негодует:

– Что за чушь врач нес? Да за такие речи диплома лишают! Развел поповщину!

Я тоже от гнева киплю, открываем дверь на улицу, а прямо у входа стоит дама. Лето было, она в легком платье, и сразу видно, что беременна, вот-вот рожать. Уже не молодая, к сорока подкатывает.

Ксения пододвинула ко мне поближе вазочку с конфетами.

– Угощайтесь. Вам сладкое можно, а вот мне из-за лишнего веса запретили. Вот как тот гинеколог, который меня от бесплодия лечил, говорил, так и получилось. Он объяснил:

– Вам сейчас прописали разные препараты. Их прием аукнется вам в старости, самое невинное, что вас ждет: ломкость костей. Сердечно-сосудистые проблемы намного хуже, их вы тоже получите.

Хозяйка взяла мою чашку и поставила под кран электросамовара.

– А потом он про знахарку завел. Ох, я все время с главного пути на боковые дорожки съезжаю. Путано рассказываю.

– Нет, нет, я отлично вас понимаю, – заверила я.

Ксения развела руками.

– И что? Теперь я могу ходить, но не очень долго. В основном по дому передвигаюсь. Гинеколог верно предсказал – ломкость костей. Я в свое время упала, повредила шейку бедра. Спасибо, операцию сделали. К чему я это вспомнила? Да просто так, конфеты вам предложила, а сама есть не могу, врач запретил. О чем мы говорили? Ах да, беременная дама у двери. Нам сразу ясно стало, что она не дворником работает. Одежда импортная, туфли, сумка, все не советское. Духи французские, серьги, кольца – дорогие, укладка свежая. В те годы она из толпы выделялась. Бабы в СССР в сорок рожали редко. Тогда считалось: если ты к двадцати пяти годам не обзавелась парочкой наследников, то убогая совсем. Женщина шаг сделала, споткнулась, Сергей ее подхватил. Она стала его благодарить, потом вдруг тихонько так протянула:

– У вас лица грустные, встревоженные. Сложности с зачатием?

Я не склонна была делиться интимными проблемами с посторонними, но вдруг кивнула.

– Да.

Незнакомка оглянулась по сторонам.

– В этой клинике много гинекологов, но большого толку от них нет. Мой вам совет, поезжайте ко Льву Косточкину, он гений. Мне все говорили: шансов забеременеть нет. А теперь вот-вот рожать.

– С нами у доктора не получилось, – мрачно произнес Сергей. – Сегодня он отказался, чушь понес про знахарку. Мракобесие в двадцатом веке!

Дама показала на белую «Волгу», которая стояла у тротуара.

– Давайте сядем на пару минут в мой автомобиль, я вам расскажу кое-что.

Ксения Петровна взяла из вазы конфету, повертела ее и вернула назад.

– Своя «Волга», одежда-духи, сама за рулем… В советской стране такой набор свидетельствовал о принадлежности к элите. Муж или из крупных партийных работников, или из творческой интеллигенции. Она, наверное, тоже нас вычислила: хорошо одеты, вещи импортные. Стало понятно, что мы люди одного круга. Незнакомка назвалась Надей, фамилию не сообщила, рассказала, что много лет лечилась. Результата ноль. Знающие люди посоветовали ей Льва Николаевича Косточкина. Надежда отправилась в Подмосковье, и… процедура прошла успешно!

Ксения облокотилась о стол.

– Мы не поняли. Сережа спросил: «Процедура? Какая?»

Надя пустилась в объяснения:

– Новаторский метод. Официальная медицина его не признает. Косточкина выгнали из НИИ. Ехать надо с мужем или с тем, от кого ребенка хочешь. Жена Льва очень просила никому про них не рассказывать, Косточкину может здорово нагореть, он берет за услуги деньги. Только ради науки. Если у доктора не будет средств, он не сможет продолжать работу. Придет ко Льву Николаевичу семья без копейки в кулачке, услышит про цену и от злости, что они нищие, воспользоваться процедурой не могут, телегу накатает в милицию. Контакт гинеколога можно только семье со средствами дать, приличным людям, которым доносы строчить мерзко! Вы мне такими показались. Поэтому я и рискнула.

– На следующий день мы помчались в область. Сережа сказал: «Плевать, кто нам наворожит. Бог, черт, наука… Лишь бы помогло!»

Ксения улыбнулась.

– И… все чудесно станцевалось! Родилась Люба. Мы прямо с ума от счастья сошли. Девочка нашим божеством стала! Мы ее на руках носили, все ее желания исполняли. Обожали безмерно. Доченька, несмотря на родительскую любовь, росла неизбалованным ребенком. Ну, в подростковом возрасте были проблемы, как у всех. В семнадцать лет Любочка превратилась в ангела! Кто мог написать мерзкую книжонку, которую вы мне показали, понятия не имею! Наша семья никому не причиняла зла.