Вильгельм Завоеватель коренным образом изменил условия существования церкви в Англии. Относясь с недоверием и пренебрежением к туземному духовенству, он обычно предоставлял должности епископов и аббатов нормандцам. В этом он показал себя тираном, и его презрение к свободе выборов явилось опасным прецедентом. Сын его, Вильгельм Рыжий, впоследствии стал торговать церковными должностями. Но сам Завоеватель был человек благочестивый и строгий и хотел только очистить английскую церковь. Его сотрудником был один из самых выдающихся прелатов того времени, итальянец Ланфранк, аббат монастыря Св. Стефана в Кане, которому он дал архиепископство Кентерберийское. По его внушению, он применял идеи Григория VII относительно церковной юрисдикции.

Смешение властей, господствовавшее во времена англосаксонские, прекратилось. Были созданы церковные трибуналы для того, чтобы разбирать, согласно каноническому праву, все дела, подсудные церковному суду, или по лицам, замешанным в них, или по своему существу[27].

Далекая от того, чтобы заключить английское духовенство в узкие пределы эгоистических нужд, эта великая реформа передала в его руки очень важную общественную работу. Развитие изучения канонического права, а также римского, дисциплинировало умы, научило клириков логически управлять своей мыслью, создало класс юристов, которые применили свои знания также к вопросам, относящимся к common law. Бесформенная масса туземных кутюмов, с некоторой примесью кутюмов нормандских, будет благодаря им приведена в ясность и упорядочена, обычное право найдет свое выражение.

Наконец церковь, руководимая могущественным архиепископом Кентерберийским, который обычно являлся советником королей, продолжала играть большую политическую роль, поставлять администраторов, фактически руководить прениями в курии во всех ее разнообразных видах. Все, чего недоставало светскому миру, чтобы образовать политическое общество, у нее было; жизнь ее была организована систематически, она была знакома с приемами выбора уполномоченных, руководства собранием, сохранения его прений при помощи записей, формулирования его решений. Она станет воспитательницей, как и во Франции.

Но, ввиду могущества нормандских королей, она не всегда является их союзницей, какой была французская церковь по отношению к Капетингам: при случае она оказывается силой, противодействующей им. Находясь в стороне от мелких личных интересов, которыми руководились бароны, архиепископ Кентерберийский должен был отстаивать против монархии, часто тиранической, свою независимость примаса; он является главой духовной жизни страны и находится в непосредственных сношениях с главой всего христианского мира; это придает его оппозиции принципиальный характер, и скоро большинство высшего английского духовенства усвоит себе такое же сознание своего долга. В эпоху, которую мы изучаем, единственным известным нам случаем решительного проявления противодействия королю на торжественных собраниях курии был случай с архиепископом Кентерберийским Ансельмом. Вильгельм Рыжий, очень грубый солдафон, ничего не понимал в характере и мотивах действий великого богослова и имел неосторожность поссориться с ним. Не решившись еще признать папу Урбана, он запретил Ансельму ехать в Рим, чтобы принять там, по обычаю, паллий. Ансельм отказался повиноваться. Делю было перенесено в magnum Concilium, собравшийся в 1095 г. в королевском замке в Рокингеме. Король остался в комнате вместе с несколькими преданными ему людьми; «главные держатели», светские и духовные, а также другие приглашенные собрались в часовне. Епископы здесь были те, которые получили свои должности от Завоевателя и его сына и которые всем были обязаны монархии; они трепетали. Один из них, Вильгельм де Сен-Кале, епископ Даремский, сновал все время между комнатой короля и часовней, стараясь найти способ добиться того, чтобы примас подчинился. Ансельм обвинялся в том, что «епископа Остии, Урбана, сделал папой в Англии без дозволения короля». В конце первого дня епископ Даремский требовал, чтобы он «возвратил королю императорскую власть, которую он у него отнял». Ансельм отвечал, что даст ответ только один раз в Риме. На заседании следующего дня епископы продолжали держать себя униженно, а Вильгельм де Сен-Кале говорил о том, что Ансельма следует изгнать из королевства. Но бароны поняли, наконец, что нельзя допускать, чтобы король обирал одного из «главных держателей». Раздражение, которое вызывал в них грубый деспотизм короля, кристаллизовалось внезапно вокруг обид примаса; и они заняли позицию, благоприятную для архиепископа. Король, разъяренный, стал им угрожать: «Никто, — вскричал он, — не будет моим человеком, если он решится быть его человеком». Ему отвечали: «Это не сеньор наш, но наш архиепископ; ему принадлежит религиозное руководство в этом королевстве, и в этом отношении его ни в чем нельзя упрекнуть». Король испугался и уступил. Но он еще раз вступил с Ансельмом в борьбу по вопросу о налогах, и архиепископ удалился в изгнание.

Вильгельм Рыжий погиб, убитый 2 августа 1100 г. Генрих I Боклерк обманным образом захватил корону; его первой заботой было добиться соглашения с духовенством. 5 августа, при своем поспешном короновании, происшедшем раньше, чем его старший брат Роберт, герцог Нормандский, мог заявить о своих правах, Генрих согласился принести присягу англонсаксонских королей и вернул Ансельма. Он писал ему: «Избранный, с соизволения Божьего, духовенством и народом Англии и (чего я не хотел) в твое отсутствие, я, король, уже помазанный на царство, прошу тебя, как своего отца, вместе co всем народом Англии, прибыть возможно скорее, чтобы быть моим советником». Правда, Вильгельм Рыжий давал такие же обещания и обращался к Ланфранку с такими же уверениями при своем восшествии на престол; правда также, что Генрих I почти немедленно после этого пришел в столкновение с Ансельмом, вернувшимся из Рима с идеями более радикальными, чем когда бы то ни было; но их долгий спор, кончившийся компромиссом, не сопровождался такими грубыми насилиями, как ссора из-за инвеституры между империей и папством. Положение, занятое Генрихом I, как и Вильгельмом Рыжим, а позднее Генрихом II, создало традицию религиозной политики для английской королевской власти в Средние века. Король хочет оставаться хозяином, но он старается скорее о том, чтобы опираться на духовенство, чем о подчинении его себе, и он допускает, чтобы духовенство стало политической силой.

Чтобы показать, до чего дошла английская монархия к началу XII в., мы не можем найти лучшего заключения для этой главы, как анализ манифеста, изданного Генрихом Боклерком в тот самый день, 5 августа, когда он так поспешно овладел троном. Это то, что называли первой хартией английских вольностей; такое название является одной из тех формул, которые искажают историческую правду. Оставим его в стороне и обратимся к самому тексту.

Эта знаменитая хартия подписана только тремя епископами и полудюжиной баронов[28]. Она начинается общими: гарантиями, предоставляемыми церкви, духовная и материальная независимость которой была уничтожена Вильгельмом Рыжим. Генрих I обязался не пользоваться смертью епископа или аббата для продажи владений этого епископства или аббатства, Вильгельм проявлял такую же тираническую власть по отношению к светским баронствам; и Генрих I обещал не конфисковать имений баронов, умерших без завещания, не выдавать насильно замуж наследниц и вдов и не взимать чрезмерных штрафов и рельефов. Утверждали, что эта хартия представляет собой ясно выраженный договор между королем и английскими феодалами.