Одна только история государственных учреждений в царствование Генриха I, которую один ученый с полным основанием мог назвать самой интересной из всей истории Англии, потребовала бы очень пространного изложения.

Социальный и политический переворот, которым сопровождалось возникновение англо-нормандской монархии, не являлся, конечно, внезапным делом какой-нибудь революционной воли. Вильгельм Завоеватель, побуждаемый обстоятельствами выдавать себя за наследника и продолжателя Эдуарда и борясь с большими затруднениями, сделал ряд уступок, принял английское право и учреждения, отчасти для него новые, но в то же время принес с собой и некоторые нормандские привычки.

Ему прежде всего нужно было обеспечить себе войско, деньги, установить порядок и мир. Мы увидим дальше, что он щедро наделил имениями своих товарищей по завоеванию и ввел в Англии феодальную военную службу (service d’ost) по нормандскому обычаю. Но и англосаксонский fyrd, всеобщее ополчение, которое к тому же напоминало ему нормандский arrière-ban, мог оказаться необходимым, и он его сохранил: его сын Вильгельм Рыжий, при нападении на него нормандских баронов, будет впоследствии обязан своим спасением английскому fyrd’y[20]. В 1086 г. на собрание в Солсбери, все свободные держатели, рыцари и не рыцари, французы или англичане, все, кто может быть призван таким образом для службы королю в случае опасности, явились принести присягу Вильгельму Завоевателю и поклялись защищать его против кого бы то ни было. Этой присяги на верность, принесенной королю всеми его свободными подданными, достаточно, чтобы показать, какая пропасть отделяла монархию англо-нормандскую от монархии капетингской. Некоторые историки рассматривали это событие как признак введения в Англии феодализма. Но эта теория не считается с феодальными особенностями англосаксонского общества и наводит на обманчивые аналогии с феодальным порядком в том виде, в каком он фактически существовал на материке. Солсберийской присягой король ставил свою власть вне вассальной иерархии, твердо решившись в то же время извлечь из феодального строя всю возможную для себя пользу. Он поддерживал традицию англосаксонскую и датскую, которая сама была очень схожа с традицией каролингской, угасшей во Франции; и можно думать, что его клерки хранили в своей библиотеке рядом с англосаксонскими законами и экземпляр капитуляриев; и это не единственный раз, когда мы будем иметь повод сближать учреждения англо-нормандские с франкскими законами и практикой.

Вильгельм удержал за собой значительную часть конфискованных земель; доходы с земельной собственно ста, исчисленные в Domesday Book, составляют в общем сумму приблизительно в 73 000 фунтов; и из этого земельного богатства Завоеватель оставил себе седьмую часть. Земли, приносящие 11 000 фунтов ежегодного дохода, разбросанные почти по всей территории Англии, составили королевский домен. Вильгельм имел по этой статье в два раза больше доходов, чем Эдуард Исповедник. Он еще увеличил их конфискациями после восстания нормандских баронов в 1076 г. К доходам с домена присоединялись еще поступления феодального порядка (aide, рельеф, опека, выдача наследниц замуж), доходы от суда, подати, уплачиваемые горожанами, евреями и в известных случаях церковью, т. е. все поборы, которыми государь привык пользоваться в качестве герцога Нормандии и которые король Франции взимал на территории, ему подвластной. Отличительной особенностью англо-нормандских финансов было присоединение, очень обременительное для подданных, сборов, бывших в употреблении в Нормандии, к старинному военному налогу, установленному для защиты Англии от датчан, к «датским деньгам». Именно с целью регулярного сбора дангельда, как мы это говорили, и велел Вильгельм составить Domesday Book.

Финансовое управление было также сложным. Шериф, который собирал danegeld и сдавал на откуп доходы доменов в шайре, был сохранен; но нормандцы, употребляя привычные для них термины, называли его vісоmіtе, так же как shire стал у них comté (графством). Но в особенности учреждения «Дворца» (Hôtel), Казначейства (Tresor), и Палаты шахматной доски (Echiquier) дают нам замечательный пример смеси учреждений нормандских и англосаксонских. Как и каролингские государи, нормандские герцоги и англосаксонские короли хранили свои драгоценности в спальне, к которой примыкала гардеробная комната. Шамбрие (chambrier) и шамбелланы (chambellans) были ближайшими слугами, которые сопровождали своего господина в его кочевой жизни, хранили и перевозили его шкатулку, его драгоценности, его архив. Так создался «Дворец», описание которого мы имеем в драгоценном маленьком трактате, в Constitutio domus regis. Сейчас же после завоевания государственное казначейство отделилось от Дворцовой палаты (Chambre) и водворялось в Винчестере, старинном королевском городе; во «Дворце» остается только касса для личных расходов короля. Но винчестерское казначейство не ведало или скоро перестало ведать проверку счетов шерифов; этот контроль был поручен отделу Curia regis и производился при помощи жетонов на скатерти, разделенной на квадраты и называвшейся шахматной доской (Exchequer); результаты его вписывались в пергаментный свиток, который впоследствии будет называться «казначейскими свитками» (Pipe Roil). До нас дошел такой свиток, относящийся к 1129–1130 гг. Так было учреждено очень рано, помимо «Дворца», помимо винчестерского казначейства, управление Палаты шахматной доски — «Caria regis ad scaccarium». Здесь сохранился англосаксонский обычай плавить и взвешивать монеты, доставляемые шерифами. Что касается способа проверки счетов при помощи жетонов, то нельзя сказать наверное, применялся ли он в Нормандии раньше, чем появился в Англии. Во всяком случае, система «шахматной доски» встречается лишь в Нормандии и в странах, завоеванных нормандцами.

Таким образом, Вильгельм Завоеватель и его сыновья для защиты себя от врагов и для получения денег нашли в Англии и сохранили принцип своего рода национального войска и государственного налога, а также традиции финансового управления, которые им оставалось лишь усовершенствовать. Точно так же, для надзора за населением, установления коллективной ответственности, разбора дел, которые лучше было не оставлять феодальным сеньориальным юрисдикциям, наконец, для сношения с подданными и получения от них сведений, а в случае надобности и жертв, — для всего этого нормандские короли нашли в завоеванной стране превосходные орудия: собрание графства (shire-moot или просто shire) и собрание сотни (hundred). И они были сохранены. Нельзя преувеличить значение подобного факта. Эти местные собрания — кстати сказать, обременительные для населения, которое охотно допустило бы, чтобы они вышли из употребления, — придали государственному устройству и всему политическому развитию Англии его своеобразный характер. Мы имеем очень мало текстов о деятельности этих собраний и об их отношениях к центральной администрации, но одним из самых выразительных документов английской истории является нижеследующее письмо, адресованное Завоевателем архиепископу Ланфранку, епископу Кутансскому и графу Мортенскому по поводу прав церкви Или: