Кот зловеще зашипел и наконец удалился во тьму.

АРЧИ

«У нас не так много вариантов, как нам казалось», – сказал я, увидев, что шина лопнула.

В каком-то смысле все это произошло не случайно – кот, рывок, прокол. С некоторых пор все шло наперекосяк. С тех пор как… Не хочется этого признавать, даже думать об этом не хочется, – с тех пор как я совершил ужасную ошибку. Сошелся с Хайрэмом Лоджем.

Все меня предупреждали – не надо с ним корешиться. Даже Вероника предупреждала. Этот довод мог стать решающим. Но ведь он ее отец, и… Будем говорить честно – мне хотелось понравиться отцу моей девушки. Очень просто. И очень глупо.

И знаете, что хуже всего? Даже хуже того, что произошло со мной, хуже ареста и следствия. Потому что, по некой странной логике, это происходит со мной, и последствия моих поступков ложатся на мои, и только на мои плечи.

А хуже всего то, что я при этом предал своего отца.

Я повернулся спиной к отцу, к единственному человеку, который всегда был на моей стороне, на которого я всегда, сколько себя помню, смотрел снизу вверх. И поэтому – да, все несчастья, все последствия, все, что обрушилось на меня с тех пор, как Хайрэм Лодж стал моим врагом, – все это становится объяснимым. Я это заслужил.

Но родители – нет. И друзья тоже. Они ни в чем не провинились.

Тем не менее мы очутились здесь – и я, и мои друзья. Застряли на обочине где-то в окрестностях Гриндейла – места, где, помимо всего прочего, орудовал Черный Шлем. И виноват в этом я.

– Джаг, открой багажник. Посмотрим, есть ли запасное колесо.

– Арчи, как мне нравится, когда ты изображаешь опытного механика. Прямо соль земли. Фанфик рождается сам собой. – Джаг поддернул джинсы, открыл переднюю дверь и нащупал кнопку открытия багажника. Щелк – и задняя стенка хэтчбека распахнулась.

Я выгрузил сумки – их было немного, мы ведь собирались всего на одну ночь, и даже если бы решили остаться подольше, то не захотели бы, чтобы кто-нибудь увидел нас с тоннами барахла и что-то заподозрил. Мой рюкзак, почтальонская сумка Джага, у Бетти – кожаная сумка для ноутбука, оттуда, где обычно хранится шнур, выглядывает смена одежды. Что-то тяжелое, с дорогим ароматом и бесчисленными монограммами, что обычно берет с собой Ронни, когда идет в гости с ночевкой. Мы выгрузили все это на обочину, подальше с пути машин, если вдруг они появятся. Бетти подошла и посветила внутрь телефонным фонариком.

– Арчи, смотри. – Она указала на круглый вырез в полу машины. – Вот оно. Запасное колесо.

Я потянул крышку люка, Бетти придвинулась ближе. Словно хирург и медсестра в операционной.

– Нет, фанфики отменяются, у меня дополнение. Обожаю, когда моя девушка ведет себя как в Top Gear, – сказал Джагхед. – Прости, Арчи, но, может, ты уступишь ей бразды правления?

Я покачал головой в ответ на ухмылку Джагхеда, но он был прав. Я чуть-чуть подвинулся, освобождая место для Бетти.

– Хочешь, подержу фонарик? Не оставляй фары включенными, а то быстро посадим аккумулятор.

Бетти улыбнулась:

– Спасибо, Арчи. Вот что значит командная работа. Свистать всех наверх – вроде бы это так называется?

– Ну вот, доигрались, – буркнул Джагхед.

В его голосе слышалась толика ужаса, и я обернулся. Сзади к нам подкатывала характерная белая машина с синей мигалкой на крыше.

– Кто вызвал полицию? – спросил Джагхед.

– Может, какой-то добрый самаритянин услышал, как мы загремели на обочину, – предположила Бетти. – Очень любезно с их стороны.

– Ага, подгадали в тот самый момент, когда помощь нам нужна меньше всего. – Вероника окинула взглядом место происшествия. – Джаг, сними куртку.

– Что? – запнулся Джагхед.

«Змей никогда не сбрасывает кожу», – обычно говорил он, когда я ругал его за то, что он носит свою змеиную куртку постоянно, даже в летнюю жару. Он вытянул закованные в кожу руки и словно удивился увиденному.

– Мне кажется, страж порядка отнесется к нам благосклоннее, если мы…

– Если среди вас не будет хулигана, – закончил Джагхед. – Ну конечно.

– Отчаянные времена, – тихо молвила Бетти, словно боялась, что он снова повторит свою привычную фразу про змей и кожу. Но ей не стоило беспокоиться.

Скорее, это единственное, о чем беспокоиться не стоило.

Полицейская машина остановилась позади нас, оставив фары гореть. Из нее вышел полицейский в форме. Он был старше, примерно возраста наших родителей, с пивным животом, нависавшим над пряжкой ремня. Крупный, словно когда-то играл в футбол, возможно, даже за «Бульдогов», но давно завязал. Куда ему с таким пузом и темными мешками под глазами.

Кто бы ни доложил о нашей аварии, полицейский, казалось, ничуть не беспокоился и уж тем более не спешил нам помогать. В его глазах блестел настороженный огонек, как будто он нас в чем-то подозревал.

– Ребята, вы тут как? – Голос у него был низкий и грубый. И ничто в нем не выдавало ни проблеска сомнений в нашей виновности.

– У нас все хорошо, – торопливо ответил Джагхед. Он чуть-чуть склонил голову, говорил тихо, с тенью надежды, словно показывая: видите, я стараюсь помочь. Эту его манеру я помнил еще со средней школы, когда он пытался ускользнуть незамеченным от хулиганов вроде Реджи с приятелями.

– Мне позвонили и сказали, что слышали тут шум, вроде как машина с дороги съехала.

«А это не преступление», – вертелось у меня на языке. И значит, нечего сверлить нас таким взглядом. Но я не посмел. Потому что глубинный факт остается фактом: я обвинен в убийстве. И жду суда. Какую же невиновность я хочу изобразить? Заявить протест, указать, что вся наша вина состоит в том, что мы свернули с дороги, чтобы не задавить случайную кошку?

Любые мои протесты окажутся напрасными. Потому что, хоть я и не убивал Кэссиди Буллока, невинной овечкой меня никак не назовешь. Потому что в этом случае нас бы сюда не занесло.

– Да, как видите, так оно и случилось. – Бетти вышла вперед, улыбаясь, как паинька. Если надо, она умела перед взрослыми напускать на себя такой вид. Мы с Джагом и Ронни хорошо знали ее и понимали, что под этой улыбочкой ее буквально трясет от ярости. – На дорогу вдруг выскочила кошка…

– Кошка? – переспросил полицейский, словно подозревал, что мы его дурачим. – Если бы вы сказали «олень», я, может быть, вам бы и поверил. Но съехать с дороги и проткнуть шину из-за кошки?.. – Он медленно, аккуратно поскреб подбородок. – Вы же сами понимаете, это неправдоподобно.

– Зато, господин полицейский, я прекрасно понимаю, что вам, кажется, гораздо приятнее обвинять во всех смертных грехах ни в чем не повинных подростков – которые, смею добавить, попали в нелегкое положение, – чем предложить нам хоть какую-нибудь помощь. – Голос Вероники звучал отрывисто, резко. Она дерзко, с вызовом, смотрела на полицейского, словно говорила: «Ну, давай же, попробуй возрази!»