Марья согласно кивнула.

— Нехорошо мне, — у нее пересохло в горле и закружилась голова.

Кузьма вывел ее в лес, осмотрел и обнюхал ее лицо.

— На кой тебе хворая женка? — зло проворчала вышедшая из кустов Анфиса.

— Воду пьешь? — не заметив этих слов, Кузьма погладил Марью по щеке.

— Токмо кровь, — ответила она.

— Эх, псина царская… Чему он тебя учил?

— Ничему.

— Пойдем к ручью.

На тропинке к роднику, проходившей между двумя деревьями, стояла Анфиса.

Марья пристально посмотрела в ее темные злые глаза, понимая, что нельзя уступать дорогу. Ей было немного стыдно перед этой вампиршей, она не собиралась уводить чужого мужа. Но если так вышло, ей нужно удержать при себе Кузьму до тех пор, пока она не научится выживать в лесу самостоятельно и не будет готова уйти из стаи.

Хоть раз взглянув на Анфису, легко было угадать ее прежний человеческий облик. Некогда она была дородной, крепко сбитой девушкой с румяным лицом, похожим на спелый каравай. Худоба не красила ее. Короткое туловище без выраженных изгибов талии по бокам казалось плоским, крошечные груди едва не выпадали из глубокого выреза донского платья, свободно висевшего на размашистых плечах и чуть оттопыривавшегося на широких бедрах, усохших до тазовых костей.

Издали Анфису легко было принять за нищую заморенную старушку, и только внимательно присмотревшись, можно было додуматься, что по человеческому возрасту она моложе отвергнувшего ее супруга лет на двадцать. Над ее курносым носом и в уголках маленьких узких губ прочно обосновались морщинки, разрезавшие как нож масло гладкую вампирскую кожу. Впалые темные глаза не раскрывались во всю ширь, придавая усталый вид безжизненно бледному лицу.

Ослабленное, подавленное чужой беспрекословной волей, пламя казачьей гордости Анфисы еще коптило, извергая мелкие искорки в ее почти погасших глазах.

"Не рождена она для упыриного житья", — предположила Марья. — "Ей бы растить детей, вязать стога на поле, ходить за скотиной да следить за муженьком, чтоб не загулял. А ежели изменит — тумаков ему отвесить. Не с кровожадным самодержцем, а с хозяином донского хутора ей надо было долюшку делить. Тот пришел бы в хату под хмельком, и хоть таскай его за воротник, хоть дай по лбу деревянной ложкой".

Марья еще не знала всех обычаев стаи, но уже понимала, что спорить с Кузьмой опасно, а замахнуться на него — проститься с жизнью. Под вечно недовольным взглядом одинаково замирали от страха мужики и бабы. Вожак был мощнее, выше, и, казалось, злее своих приближенных. Да и силой обладал намного большей. Один из всей стаи он ел, сколько пожелает, и на охоте не уставал, за добычей не бегал. Его одежда не была замарана в лесной грязи.

— Жаль, ручей неглубок. Не утопишь в нем приблудную сучку, — Анфиса не смогла умолчать.

Вожак зарычал на нее, и она убежала к норе.

— Рядом со мной держись, Семеновна. Не ходи одна, — посоветовал Кузьма, усевшись возле новой жены на берегу ручья.

Марья выплеснула на лицо полные ладони прохладной воды. Ей хотелось очиститься от скверны, разорвать оковы кошмарного сновидения и проснуться в объятиях Тимофея, согретой ласковым утренним солнцем и его теплом, почувствовать щекотание бороды на своем лице…

Вампирша открыла глаза, поморгала, но снова увидела призрачный унылый сумрак. Провела языком по зубам и почувствовала клыки. Они не уходили, просили кровавой добавки. Обмануть их водой не удалось. Попив из родника, Марья с новой силой почувствовала голод. Инстинктивно она ткнулась носом в губы Кузьмы и заскулила.

Сытый вожак равнодушно отвернулся.

— Не приставай, — предупредил он, снова увидев ее просительный взгляд. — Ты хороша, Семеновна. Но и ради тебя наизнанку не вывернусь. Угомонись. Идем почивать.

Опустив голову, Марья сжалась всем телом и стиснула зубы…

Меня тронул за руку Вася:

— Просыпайся. Пора на лекцию. Я улыбнулась.

Наша следующая вылазка была в торговый центр, первый этаж которого занимали свадебный салон и ювелирный магазин. Что в общем, неудивительно и удобно для молодоженов.

— Быстрей в ювелирку, — я потянула Васю направо от эскалатора. — Там подозрительный тип ошивается.

За прозрачной стеной магазина у витрин крутился персонаж, одетый как шпион из старого фильма: длинное пальто, надвинутая на нос шляпа с широкими полями.

Мы вошли в ювелирный, стараясь не пялиться на странного покупателя. Но тип почувствовал наше внимание и вышел во вторую дверь, ведущую в глубину торгового центра.

Преследуемый нами, он взбежал по эскалатору, свернул в магазин джинсовой одежды, и, вихляя между людьми, увлеченными выбором обновок, прошмыгнул в мужскую примерочную.

Я застегнула широкую куртку, надвинула капюшон: "Авось, сойду за парня", и вошла в примерочную после напарника.

— Мы ищем опасного преступника! — напарник распахивал шторы кабинок и показывал обалдевшим мужикам, застрявшим в наполовину натянутых на ноги джинсах, свою заветную корочку.

Из последней кабинки потянулся зеленоватый дымок.

Открыв ее, Вася отступил. Ему в лицо клубился зеленый туман, а на полу блестело золотое обручальное кольцо.

Мы с напарником не сомневались в том, что оно проклято.

Воздух в магазине стал свежим и чистым, как в Альпийских горах — первый признак свершившегося магического действа.

"Ушел в портал", — подумали мы одновременно.

Не зная точки "Б", открывать пространственную "червоточину" с помощью заговоренного оружия небезопасно. Неизвестно, в какой уголок своего или чужого мира тебя закинет. Узнать, куда отправился человек, вызвавший зеленый туман, под силу только великому магу.

***

Помахивая от скуки пакетиком для вещдоков с проклятым кольцом, я сидела в одном из черных кресел, установленных в торговом центре для мужей, которые устали бегать за своими заблудившимися в тряпичных джунглях женами.

Вася говорил по мобильнику с Абрамычем. Его голос стал удаляться от меня, пропадать…

Я вновь погрузилась в воспоминания.

Немногие обстоятельства способны выгнать вампира из норы в жаркий солнечный день:

В распоряжении вожака и его подруги была отдельная спальня. Остальные вампиры ютились в куда более тесном отсеке норы.

Марья попыталась улизнуть незаметно, но Кузьма почувствовал ее движение и проснулся.

— Далече? — сонно поинтересовался он.

— Мне надо.

— Я провожу.

— To лишнее.

Марья не хотела перенимать у вампиров стаи их дикарские привычки совокупляться и справлять нужду на всеобщем обозрении. За стеснительность она едва не поплатилась жизнью.