— Не боюсь. Я не напрасно дала клятву быть всегда рядом с тобой. Но верю, что тебе отпущено еще немало. Нас магия соединила неспроста и память прародительницы меня привела к тебе не для страданий. Ей своих мучений хватило за века скитаний, она не пожелала бы таких ужасов потомку.

Я чуть повыше подняла бокал и улыбнулась краем губ, приглашая напарника последовать моему примеру:

— За наше счастье!

— За счастливые долгие годы вместе, — подыграл Анатолий.

Мы выпили "на брудершафт" и оба рассмеялись. Столкнулись лбами и так замерли как глупые барашки.

Как называть его теперь? Толя, Толик? Ему может не понравиться. Котенок тоже не прокатит, он хищник не из семейства кошачьих. Зайка для него вообще оскорбительно…

Хруст веток за бревенчатой стеной всколыхнул мои нервы.

Я поставила бокал на деревянный поднос и вскочила, встрепенувшись. Анатолий тоже встал.

— Лось ходит, — он метнулся к входной двери, не думая обуть ботинки. Приоткрыл ее без малейшего скрипа, замер, прислушиваясь и азартно расширив ноздри.

— Не смей покушаться на редких диких животных, — я встала перед ним, вцепившись в его напряженные сильные руки. Понимала, что могу остановить его только уговорами. — У тебя теперь достаточно еды с мясокомбината.

Впервые после дорожного приключения он взглянул на меня как на очень назойливую помеху:

— Дай хоть спугнуть его.

— Ты мой должник, и обещал меня слушаться, — сняла с него теплую куртку и свою рядом повесила на разлапистую вешалку, а потом толкнула упрямого подопечного в сторону гостиной, хорошо нагретой печным теплом. — Пора тебе понять, что я на стороне защитников дикой природы. Лесных зверей и так осталось мало. Их нужно беречь, а не покушаться на их жизни.

— Коров и овец тебе не жалко, — Анатолий попытался укусить меня словесно, покорно усевшись на одеяло у печи.

— Люди разводят их испокон веков, чтобы съесть. Фермерский скот не находится под угрозой исчезновения.

Лось ретировался, услышав речь, и снова за окошком воцарилась тишина морозной зимней ночи.

 ***

Мы поужинали, произнесли еще пару тостов, шуточно подкалывая друг друга. Не позволив тащить меня на мансарду, я сама прибежала в спальню. Пригнувшись из-за низкого потолка выглянула в окно. Снег продолжал кружиться. Пышные елки были просто восхитительны в мерцающем под светом полной луны белом одеянии.

Анатолий бесшумно подкрался, нежно потянул за плечо, коснувшись теплыми сухими губами шеи над воротничком джемпера.

Внутри меня как будто запылало, и я не сомневалась больше, чьи чувства испытываю. Мои, и только. Никому их не отдам. Ни с кем не поделюсь.

Стащила с него свитер крупной вязки, торопясь увидеть великолепное тело. Пальцы словно прилипли к его светлой коже, я не могла оторваться, медленно обводя контуры слегка напряженных мускулов. Уткнулась лицом в широкую грудь, вдыхая тонкий аромат. У вампиров очень слабый естественный запах, но я смогла его почувствовать.

Мужчина взял меня за плечи, чуть отстраняя от себя, и прихватил за шею, выпустив клыки. Я чувствовала их скольжение по коже, пульс ускорился.

— Куси! — выпалила исступленно.

Казалось, мое сердце скоро выпрыгнет из груди. Я уже не понимала, в чьем ритме оно бьется — в человеческом или вампирском. Во мне кипела дикая страсть кипела, не позволяя ни на миг вернуться к привычному трезвому мышлению и оценить ситуацию, разложить по полочкам все оттенки восприятия для подробного их анализа.

— А вот и не дождешься, — усмехнулся Анатолий, сверкая вспыхнувшими в полутьме глазами. — Во-первых, это больнее, чем ты думаешь. Не хочу испортить вечер. А во-вторых, у охотников горькая, абсолютно невкусная кровь. С лосем или кабанчиком тебя не сравнить. К тому же, на детей Отдела ставится мощная магическая защита от укусов. Подозреваю, над тобой сам Карл Альбертыч колдовал. При укусе меня в лучшем случае стошнит. Не стану рисковать.

Анатолий быстро стянул с меня джемпер и уложил на огромную кровать, застеленную искусственной волчьей шкурой. Я расслабленно погрузилась в пышное-мягкое, чувствуя, как ползут вниз ворсистые изнутри спортивные зимние штаны, и тут же на меня навалилось тяжелое-жесткое.

Медленно вдавливая меня в приготовленную не иначе как для принцессы на горошине, похожую по ощущением на ватное облачко, постель, Анатолий придержал одной рукой меня за шею, а другую запустил в трусики, разогревая, подготавливая к самому важному долгожданному моменту… Я взвизгнула сквозь стон от мгновенной боли, похожей на укус насекомого. Мелькнула мысль, что вампир случайно выпустил когти, но я ее сразу отвергла. Будь так, мое нежное сокровище превратилось бы в кровавое месиво. Сбавив обороты, он отпустил меня на миг, позволил приподняться, опираясь на правую руку, а левой — обнять его за шею, придвигаясь ближе.

От круговых движений его жестких сильных пальцев по моим предплечьям внутри меня зародился целый рой не хрупких бабочек, а настырных пчел, которые разлетались под кожей, то щекотали, вызывая непроизвольные радостные смешки, то легонько жалили, пробуждая исступленный стон.

Расстегнув кружевной бюстгальтер, Анатолий снял его зубами и легонько прикусил правый сосок, припав к моей затвердевшей груди. Изнывая от накатывающей все более сильными волнами обжигающе-расплавляющей неги, я откинулась назад, обняв его ногами, и он сделал первый ход. Краткий болевой всплеск и быстрые резкие толчки в такт четко слышимому биению его могучего сердца меня будто бы освободили из мучительного плена, разорвали страшную паутину, вырвали из лап ядовитого паука, отравляющего разум сомнениями, воспоминания о пережитых своих и чужих неприятностях. Во мне разлилось его тепло, снимая напряжение и смягчая потревоженную плоть.

Ну и пусть я считала, что рано думать о детях. Если у нас получится дать жизнь новым "питомцам Отдела", пусть будет так, но я хочу, чтобы выбор жизненного пути они сделали самостоятельно, по доброй воле, а не пришли на службу не по наследству.

"Как мне называть тебя?" — снова подумала, неспешно лаская мягкими поцелуями шею и грудь мужчины.

Нужны ли мне все эти Зайки, Мусики и Котики, раз есть на свете нестареющее слово — Любимый?!