Через двадцать минут все это, почти слово в слово, повторилвернувшийся с работы Сан Саныч.

– Надя, – объявил он, оглядев жену, – тыгораздо лучше выглядишь. Посвежела, на лице появился румянец! Видимо, этошвейцарское лекарство творит настоящие чудеса!

– Ага, и скоро новый лист раскроется… – машинальнопробормотала Надежда.

– Что ты сказала? – удивленно переспросил СанСаныч.

– Да так, ничего… это я рецепт один вспоминаю… Ты рукипомыл? Садись за стол, все уже давно готово!

Лизавета выкладывала в витрину шоколадные фигурки, Настяобслуживала покупателей.

– И вот эту еще положите! – командовалапокупательница Насте. – И тех парочку… еще вон ту, с пуговкой… хватит…

– Вам коробочку простую или фирменную? – спросилаНастя с привычной любезностью.

– Клади в простую, чего еще на фирменную тратиться,когда я их вечером съем! – ответила покупательница с обезоруживающейпрямотой.

Настя опустила глаза и закусила губу – в салоне элитногошоколада все знали эту тетку. Она приходила с завидным постоянством едва ли некаждый вечер, покупала штук пятнадцать конфет ручной работы и съедала их, надополагать, за ужином, потому что назавтра являлась снова.

– И куда в нее столько лезет! – шепнула Лизавета,наклоняясь к Насте.

– А тебе-то что? – добродушно удивилась тетка, укоторой оказался отличный слух. – Может, я так расслабляюсь? В шоколадемного этих… как их зовут-то…

– Эндорфины, – улыбаясь, подсказала Настя, ткнувнезаметно Лизавету в бок.

– Вот-вот, гормоны счастья! Так что счастливая буду засвои-то деньги!

– Кушайте на здоровье! – Настина улыбка стала ещешире. – Язык твой длинный, – укоризненно прошипела она Лизавете,когда тетка ушла, – неприятности же будут…

Колокольчик у двери не зазвонил, а дзинькнул жалобно изаткнулся. В салон ввалился веселый парень простоватого вида.

– Здорово, девчата! – гаркнул он. – Вы, чтоли, шоколадом торгуете?

– Мы-то торгуем, – ответила бойкая Лизавета,оглянувшись, не слышит ли хозяйка, – а вот ты-то купишь ли, это ещевопрос.

– Ну и цены у вас! – Парень ахнул и хлопнул себяпо коленкам. – Атомные прямо!

– Так что – только поглядишь и пойдешь? – подначилаЛизавета.

– Еще чего! – возмутился парень. – У мальцамоего сегодня день рождения, пять лет исполняется, круглая дата, междупрочим! – Он подмигнул Насте.

Настя собрала ему в коробку фигурки динозавров иинопланетян, разных симпатичных зверюшек из мультфильмов и шоколадныеавтомобильчики.

– Есть еще шашки: черные – из черного шоколада, белые –из белого!

– Давай, – решил парень, – мне для сынаничего не жалко! Только в них в поддавки играть неинтересно… – Увидев ценув окошечке кассы, он крякнул, но потом махнул рукой и засмеялся: – Ай, даладно! Пускай пацанчик порадуется!

– Заходи еще, папаша! – крикнула Лизавета.

– Зайду! – пообещал он. – Денег накоплю и вонтот дом куплю!

Дверь за ним захлопнулась, Лизавета ушла, Настя низконаклонилась над конфетами. В голову лезли непрошеные мысли. Вот какой-то пареньлюбит своего мальчишку, приносит ему дорогие подарки, водит по воскресеньям взоопарк и кафе-мороженое или просто играет с ним в футбол во дворе. Ее Дениска– замечательный мальчишка, так отчего же он не заслужил такого? Конечно, Настявсе готова для него сделать, есть у него и красивые игрушки, и в дельфинарийходили с ним на прошлой неделе, и на аттракционы… Но не может она при всемжелании играть с сыном в хоккей и футбол, возить его на рыбалку, да и вообще,всем известно, что у ребенка должно быть двое родителей, и она, как нистарается, отца мальчику не заменит.

А могло быть все иначе… Или не могло, и мать была права,когда, узнав, что Настя забеременела в двадцать лет, сказала строго:

– Не рожай! Рано тебе!

Настя обиделась, она и представить себе не могла, что небудет ребенка. Зачем же убивать его, раз он уже появился?

– Ты его не вырастишь, – сказала мать, – язнаю, я одна растила.

– Но вырастила же! – крикнула Настя.

– Дуру вырастила, если ты в двадцать лет собираешьсясебе жизнь испортить! – Мать тоже повысила голос.

– Я не одна буду растить, с мужем…

– Кто муж? – Мать даже засмеялась. – Этоттвой шалый Витька? Да за ним самим ходить надо, как за младенцем! Не муж этобудет, а полное барахло!

Узнав, что Настя все-таки решилась оставить ребенка, матьпожала плечами и заявила, как всегда, твердо:

– Ты меня не послушала, так на меня и не рассчитывай!Не для того я тебя растила, чтобы ты мне на шею еще одного ребенка повесила.

Настя вспылила и наговорила матери много несправедливыхслов.

– Дура ты и есть! – устало бросила мать напрощание. – Делай что хочешь. Поумнеешь потом, да поздно будет!

Как-то очень быстро она разобралась с квартирой, обменяла,что-то доплатила, и через некоторое время Настя со своим новоиспеченным мужемзажили в скромной квартирке – маленькой, неудобной, но все же своей. Мать насвадьбу не пришла, да и свадьбы-то никакой не было, расписались да посиделинебольшой компанией в кафе.

Они начали ссориться буквально через месяц. Виктор оказалсянеряхой, грубияном и жутким эгоистом. Настя плохо себя чувствовала,капризничала – он ничего не хотел понимать. Кроме того, катастрофически нехватало денег. Виктор зарабатывал, в общем, неплохо в своей автомастерской, ноприносил мало, деньги куда-то уплывали, а ведь нужно еще было откладывать наприданое будущему ребенку.

Насте пришлось бросить художественное училище и устроитьсяна работу в кондитерский магазин. Но на последних месяцах беременности сильноотекали ноги, тяжело было стоять весь день за прилавком.

С матерью они не общались – у Насти был такой же строптивыйхарактер, она решила, что ни за что не попросит помощи, да и мать твердо далаей понять, чтобы помощи от нее не ждали. С мужем она старалась меньше видеться– ложилась, когда его еще не было, вставала раньше и уходила. Он веселопроводил время с друзьями, попахивало от него спиртным – Насте было все равно.Она надеялась, что все изменится, когда она родит, – исчезнет это жуткоелицо с одутловатыми щеками и распухшими губами, сойдут с кожи коричневые пятна,пропадет наконец живот.

Ничего не изменилось. После родов Настя была занятаребенком, денег стало еще меньше, Виктора не было дома все чаще. Если же онприходил пораньше, то всегда был чем-то недоволен – шумел, придирался помелочам – что нет обеда, что не убрано. Теперь он уже обзывал Настю неряхой инеумехой. У нее не было сил ему отвечать. Попробуй поскандалить, когда ребеноксосет грудь и кругом капает молоко, а в перспективе очередная бессонная ночь.