Но все же она вынырнула из омута желания, стоило только Питеру отодвинуться от нее… Хотя Питер мог бы стать ее личным выбором, и это могло стать завершающим шагом к ее освобождению от гнета родных и близких, всех, кто стремился подчинить ее своей воле…

Нет, подумала Анхела, было нечестно использовать его. Хотя, на самом деле, это совсем не выглядело так, будто я его использую… Было так замечательно, но все-таки больше это никогда не повторится.

С этой мыслью Анхела провалилась в тревожный сон.

Когда прозвенел дверной звонок, девушка вздрогнула так, будто у нее над ухом кто-то выстрелил. Сколько времени? О Боже! Уже десять часов утра!

Снова послышался нетерпеливый звонок, и Анхела пулей вылетела из постели. Она быстро натянула джинсы и майку. На возню с лифчиком не было времени. Перепрыгивая через ступеньки, Анхела спустилась по лестнице и услышала звук льющейся воды в гостевой ванной комнате. О нет! Кто бы это ни пришел, придется держать гостя в прихожей, пока Питер не выйдет из ванной и не запрется в ее спальне.

Анхела открыла дверь и выглянула наружу. На крыльце никого не было.

В ванной выключился душ и звякнули кольца откинутой занавески.

— Анхела! — пропел мамин голос. Фернандес уже открыла заднюю дверь и входила в кухню. — Ты дома?

У Анхелы сердце замерло в груди. Она с нескрываемым ужасом смотрела на приближающуюся мать.

— Доброе утро, дорогая! — Фернандес наклонилась и поцеловала дочь в щеку.

— Мама! — Анхела аккуратно обняла ее, стараясь не слишком помять нежно-лимонное платье.

Такие платья подходили шестнадцатилетним худышкам, а вовсе не взрослым женщинам пятидесяти лет. Но маме все равно очень шло.

— Новое платье? Необычный цвет.

— Тебе нравится? Это придумал Пьер. К этому цвету подходят аксессуары лавандового цвета. — Она сделала паузу и внимательно осмотрела Анхелу. — Думаю, у него найдется платье и твоего размера. Нужно будет только походить в тренажерный зал и сбросить пару килограммов.

— Мама, я не буду ходить в зал только ради платья. Кроме того, такой цвет мне не пойдет.

Фернандес в ответ слегка наморщила нос.

— Не стоит так переживать. Я всего лишь имела в виду, что тебе надо подобрать пару новых вещей, — сказала она, бросив взгляд на мятую футболку.

Анхела подавила предательское желание разгладить складки.

— Что, если кто-нибудь придет, а ты в таком виде? Мигель, например. Ты бы не хотела, чтобы он увидел тебя такой, верно?

— Мне абсолютно все равно. Он уже приходил. И вскоре ушел.

— Я не удивлена. Ты так скверно с ним обращаешься!

— Я была воплощенной вежливостью, — ответила Анхела и сделала паузу. В ванной кто-то шумел, или ей послышалось? — В любом случае, я не хочу больше о нем слышать.

Интересно, слышит ли Питер, о чем они тут разговаривают?

— Но почему? Вот он о тебе все время говорит. Мы очень мило побеседовали, когда ты так и не явилась на обед в прошлую пятницу. Честно говоря, мне казалось, что я лучше тебя воспитала.

— Хочешь кофе, мама?

— Не увиливай, Анхела.

— Я не увиливаю, просто предлагаю тебе кофе.

— Нет, благодарю, дорогая. Мне было так стыдно!

— А мне что прикажешь делать? Я не понимаю, почему ты никак не хочешь понять, что мои отношения с Мигелем давно закончены.

— Я не понимаю, почему жизнь с ним показалась тебе такой ужасной. Он богатый, красивый, хорошо с тобой обращался, подарил тебе этот дом, хотя, по-моему, это было не очень умно…

— Извини меня, мама, но за этот дом заплатила я сама!

— Да, но, если бы он не вложил деньги в твое предприятие, у тебя не было бы таких средств. Мигель хочет, чтобы ты вернулась, Анхела. Он сам мне об этом сказал.

Ну почему в меня всегда влюбляются мужчины, которых я терпеть не могу? А нравятся такие, которые целуются как Дон Жуан, но при этом не хотят ничего большего, как переночевать на кушетке в гостиной.

— Он хочет вернуть не меня, мама, а свое представление обо мне.

— Не понимаю, о чем ты. — Фернандес начала раздражатся, но Анхела больше не могла сдерживаться.

— К сожалению, он тоже не понимает. Мигель не представляет, что такое свобода женщины. Но любви без свободы не бывает.

— Ты сейчас говоришь, как политический обозреватель. Любить кого-нибудь — это не значит чувствовать себя свободным, как раз наоборот.

Анхела вздохнула. Они разговаривали об одном и том же вот уже шесть месяцев, но ее мама не приблизилась к пониманию дочери ни на йоту.

— Мама, это моя жизнь, неважно, хорошая она или плохая. То, что ты пытаешься сговориться с Мигелем, дела не меняет, а только заставляет меня чувствовать себя неловко каждый раз, когда я его вижу.

— Это хороший знак. Значит, ты все-таки что-то чувствуешь по отношению к нему.

— Очень здоровое чувство облегчения.

— Ты опять преувеличиваешь!

Анхела так выразительно вздохнула, что Фернандес решила несколько сменить тему.

— Хорошо, ты не собираешься помириться с Мигелем, тогда скажи мне, со сколькими мужчинами ты в последнее время встречалась? Я имею в виду, с порядочными мужчинами, а не с людьми, покрытыми потом и цементной пылью.

— А что плохого в том, чтобы встречаться со строителем? Я бы скорее сошлась с тем, кто знает, как обращаться с молотком, чем с тем, кто падает в обморок каждый раз, когда на его костюме появляется пятно.

— И что, много строителей приглашали тебя на свидание? — Фернандес выглядела так, будто на самом деле не хотела услышать ответ.

— Я не давала им для этого повода.

— Ага. Вот в этом-то и дело! Если ты не встречаешься с людьми, не стремишься узнать их получше, то не сможешь ни в кого влюбиться, и тем более выйти замуж. Через десять лет ты проснешься и поймешь, что у тебя начался климакс и поздно уже что-то менять.

Климакс? Анхела совсем не хотела, чтобы кое-кто услышал, как они тут обсуждают проблемы климакса. Тишина в ванной комнате начала действовать девушке на нервы.

— Так ты пришла просто так или у тебя есть какая-то причина, мама? — спросила она.

О чем я думаю — Тишина в ванной — это хороший признак. Если Питер будет и дальше так себя вести, возможно, все пройдет гладко. Анхела достала кофемолку и принялась с оглушительным шумом молоть кофе. Она делала это так долго, что кофе успело превратиться в пыль. Увы, наступил момент, когда кофемолку пришлось выключить.

— Я приехала пригласить тебя… — Тут Фернандес внезапно замолчала и уставилась в сторону коридора.

Потому что из ванной теперь доносилось веселое жужжание электрической бритвы.