– Никаких дрэг-рейсингов, – отвечаю я, выбираясь из машины и оставляя ключи в замке зажигания. – На этой тачке ты все равно проиграешь.

– С тобой такая скукотища, – дуется Ви.

– Давай так: ты обещаешь обойтись без дрэг-рейсинга, а я принесу гамбургеры и мороженое? – предлагаю сделку.

– Увы, я только что стала вегетарианкой, – вздыхает она.

– Тогда для тебя салат. – Я смотрю на Коннора. Мороженое – одна из его слабостей. – А ты согласен?

Он пожимает плечами, не в силах скрыть предвкушающий блеск в глазах:

– Да, пожалуй.

Пусть небольшая победа, но я и этому рада.

Разворачиваюсь и начинаю подниматься по дорожке к дому, рассматривая его. Дом прекрасный. Похоже, начала двадцатого века. Потом несколько раз перестраивался, не теряя своего очарования. В хорошем состоянии, свежевыкрашенный, с ухоженным садом. Интересно, это дело рук мистера и миссис Ларсон или их садовника? Учитывая размеры и вид других домов с палисадниками на этой улице, скорее последнее. Наверное, так проще жить: снаружи все как раньше, а внутренний мир хозяев медленно превращается в руины из-за пропажи дочери.

Стучу в дверь. Через минуту мне открывают сразу двое. Оба выглядят совершенно разбитыми, и я сразу понимаю: передо мной родители Джульетты. Это ясно по опущенным плечам, усталым глазам, тревожным морщинкам у рта. Боль так явно ощущается в каждой их клеточке, что у меня перехватывает дыхание.

Представляюсь, протягиваю удостоверение и пожимаю им руки. Они приглашают меня в дом. Переступая порог, оглядываюсь на Коннора и Ви. От одной мысли, что кто-то из них может пропасть, по моему телу пробегает дрожь, а глубоко изнутри его пронизывает боль.

Невозможно расследовать дело о пропавшем человеке без того, чтобы страх и паранойя не проникли в твою собственную жизнь. Стискиваю зубы и напоминаю себе: мои дети в безопасности. Мы в безопасности. И я сделаю все, чтобы так и оставалось.

5

Ви

Говорят, рыбак рыбака видит издалека. И наоборот: сразу понимаешь, когда перед тобой человек из другого мира. Именно это я чувствую при виде приближающейся девушки. Как непринужденно она подходит к машине и прислоняется к ней… На улице почти девяносто градусов[13], и я точно знаю, что металлическая дверца раскалена, но девушка даже не морщится. Интересно, ей что – нравится боль?

Или она выделывается? Как будто это произведет на меня впечатление. Или у нее все-таки получилось? Я еще не уверена, но точно знаю: рядом с ней я чувствую себя не в своей тарелке. Ведь сама я – что скрывать – из отбросов.

А эта девушка – совсем другое дело: в ней чувствуются деньги и лоск. Это видно по гладкому блеску ее темных волос и длинным ногам, на которых ни царапин, ни синяков. У меня и дня не проходит без нового синяка или пореза. Просто невозможно жить без мелких стычек с окружающим миром.

Я не доверяю девушкам с идеальным маникюром и макияжем, который не течет даже в жаркий полдень. И поэтому не доверяю девушке, заглядывающей в окно со стороны водителя.

– Что надо? – спрашиваю ее. Получается грубо, как я и рассчитывала. Девушка немного пугает меня, и я не хочу, чтобы она это поняла. Она из тех, кто бросается на слабого, как кот на мышь.

– Вы к Ларсонам? – отвечает она вопросом на вопрос.

– А тебе какое дело?

Девушка вздрагивает от моего тона, но не сдается:

– Понимаешь, она пропала. Девушка, которая там живет. Джульетта. Моя лучшая подруга.

Я замечаю, что она говорит о подруге в настоящем времени, и почти жалею девушку: она все еще надеется. Я собираюсь сказать ей об этом, когда Коннор высовывается с заднего сиденья и не слишком деликатно тычет в меня локтем.

– Мы знаем, – сочувственно произносит он. – Моя мать – частный детектив. Она приехала искать Джульетту.

Девушка бросает взгляд в сторону дома.

– Ларсоны наняли частного детектива? Что-то новенькое… – Она переключает внимание на Коннора. – Она профи?

– Лучшая в своем деле. Кстати, я Коннор. А это Ви, – он тычет пальцем в мою сторону. – Не обращай внимания, она не такая колючая, как выглядит. И как говорит. И как себя ведет.

Я сверлю его взглядом, бормоча под нос «придурок», но он только шире улыбается.

– Мэнди, – представляется девушка.

Коннор, похоже, вспомнил имя.

– Так это ты была с Джульеттой в тот день, когда она пропала…

Она слегка прищуривается:

– Откуда ты знаешь?

Он пожимает плечами:

– Читал ее дело по дороге сюда.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Ну конечно, он читал… Такой паинька – до мозга костей.

– А, ясно… – Мэнди скрещивает руки на груди и слегка вздрагивает. – Мне не очень хочется вспоминать тот день.

– Понимаю.

Коннор не собирается совать нос в чужие дела, а вот я слишком любопытна, чтобы промолчать. Наклоняюсь вперед – Коннор наполовину загораживает мне Мэнди – и спрашиваю:

– И что же тогда произошло?

Коннор набрасывается на меня.

– Она же сказала, что не хочет вспоминать, – шипит он.

Но меня так просто не остановишь.

– И что с того?

– Тебе не обязательно отвечать, – говорит Коннор девушке.

Я сильно щиплю его ладонь, чтобы ему точно стало больно.

– Сам говорил, что хочешь поиграть в детектива. Вот и начинай.

Коннор слегка краснеет.

– Я такого не говорил, – уверяет он Мэнди.

Она дергает плечом:

– Ничего страшного, я понимаю. Я уже привыкла быть девушкой, у которой пропала подруга. Люди всегда сразу об этом спрашивают.

Коннор напрягается. Это ему хорошо знакомо. Он всегда был сыном серийного убийцы, и я знаю, как он устал. И раз уж наша поездка должна стать передышкой от того дерьма, которое творилось дома, то я предлагаю:

– Хватит. Давайте договоримся прямо здесь и сейчас, что не будем вспоминать всякое дерьмо, которое случалось в нашей жизни.

Мэнди смеется:

– Тогда о чем нам говорить?

– Ну, например, где тут можно повеселиться? Пока этот городишко кажется чертовски скучным.

Мэнди смотрит так, что хочется выпрямиться и пригладить волосы. Вместо этого я сутулюсь, сверля ее сердитым взглядом. Она только улыбается:

– Вы здесь надолго?

– В каком смысле? Долго ли будем торчать возле этого дома? Вряд ли. Надолго ли в этом городишке? Кто знает…

Я не говорю ей, что наше пребывание здесь зависит не столько от расследования дела Джульетты, сколько от того, как быстро улягутся страсти после стрельбы в школе.

Мэнди ухмыляется:

– Ну, тогда наверняка еще потусим.

Она поворачивается и идет по дорожке к дому Ларсонов. Я замечаю, как она покачивает бедрами, и мне становится любопытно: