Крыму, рядом с Ялтой — попасть туда считалось уделом избранных. Мальчик, однако, так и не смог оценить всех «прелестей» тяготевшей к военной детской лагерной жизни. Царившая там атмосфера ему не понравилась. Его вольнолюбивой натуре были чужды и обязательные утренние построения на линейку, и вызовы «на флаг», и большая общая комната, где приходилось спать, и пионерские костры, и коллективные заходы в море. Он привык к дисциплине, но отнюдь не к муштре. Об этом он и написал отцу, изложив свои размышления на английском языке, которым владел все еще лучше, чем русским. Кроме того, нельзя исключать, что мальчик знал о практике просмотра писем из лагеря и ему казалось, что таким образом он сможет обеспечить тайну переписки. Но, как и в случае с соседом по даче, это привело к неприятностям: отцу от соответствующих органов было сделано внушение, а тот, хотя и с юмором, но высказал свое замечание Сергею.

В последний предвоенный год Сергей учился в школе № 8, где и окончил шестой класс. Эта школа располагалась недалеко от Президиума Академии наук СССР, рядом с Минералогическим музеем, расположенным около Нескучного сада, в здании бывшего конного манежа графа Алексея Орлова.

Такое соседство определило новое увлечение Сергея: он начал собирать минералы. Мальчик стал частым гостем в музее, в котором была представлена их богатейшая коллекция, по праву считавшаяся собранием минералов мирового значения. Нет ничего удивительного в том, что эта коллекция оказала на Сергея сильнейшее впечатление.

«Эта коллекция минералов мирового значения была одним из самых сильных моих впечатлений перед войной, — писал Сергей Петрович. — Директором музея был Владимир Ильич Крыжановский[24], он же руководил кружком для школьников, где нас обучали основам минералогии и кристаллографии, рассказывали о процессах, которые ведут к образованию минералов.

В кружок мы приносили камни, разных размеров образцы. Владимир Ильич обладал поразительным знанием минералов. Он мог точно сказать, как возник каждый камень, где он находился перед тем, как его извлекли. Помню, как кто-то принес ему кусочек кварца, он повертел его в руках, посмотрел и сказал: «Этот кристалл кварца, несомненно, из Бразилии». В сейфах музея хранились замечательные драгоценные камни, в основном XVIII века, екатерининской поры. Иногда Крыжановский открывал сложные замки этих сейфов и показывал нам необычайной красоты драгоценные и полудрагоценные камни. Они хранились не столько как ювелирные изделия, сколько как чудесные создания природы.

…Мы с увлечением читали замечательную книгу академика Ферсмана[25] «Занимательная минералогия». Помимо поразительного по своему мастерству описания основ минералогической науки, в ней содержится много интересных историй из жизни автора. Несколько глав посвящены тому, как Ферсман видит будущее минералогии, время, когда люди будут выращивать кристаллы, воспроизводя в лабораториях процессы, которые раньше происходили только в природе.

Через 30 лет после выхода его книги все его пророчества сбылись и сейчас легли в основу колоссальной промышленности. Алмазная промышленность изготавливает крупные кристаллы, один такой кристалл, выращенный в лаборатории, подарили моему отцу. В любых электрических часах есть кристаллик кварца, тоже полученный искусственно. И это все предвидел Ферсман.

Потом уже, через много лет, я бывал в этом музее и хорошо помню более поздних его руководителей. Но та атмосфера, которая была перед войной и так мне запомнилась, была уже утеряна».

Сергей Петрович не раз сетует в своих мемуарах на несвежесть повторных впечатлений, на «утерянность» атмосферы. Возможно, тут естественная для каждого человека несопоставимость собственного молодого восприятия и оценка более поздняя, а возможно, он отдает должное дерзаниям и надеждам молодой страны, буквально кипевшей «в буднях великих строек, в веселом грохоте, в огнях и звонах…».

Война

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

«Я очень хорошо помню, как началась война. Началась неожиданно, хотя какое-то напряжение в атмосфере чувствовалось. А может, это сейчас так кажется — не знаю», — вспоминал позднее Сергей Петрович.

С дачи пришлось перебраться в Москву. В Институте физических проблем, который возглавлял тогда Петр Леонидович, исследования перестраивались на задачи обороны. Старший Капица предложил тогда машину по производству сжиженного воздуха, и она использовалась при сложном разминировании: взрыватели заливались жидким азотом, и когда тот замерзал, мину обезвреживали.

В конце июля большинство сотрудников института были эвакуированы в Казань, увезли туда и Андрея Капицу. Старший же, Сергей, оставался с родителями в Москве. Несколько раз ему довелось пережить немецкую бомбежку, не находясь в убежище, ощутить всем телом тугую взрывную волну, слышать страшный звук взрыва… Закрывая голову от падающих осколков зенитных снарядов захваченной подушкой, напуганный, он добегал до подвального этажа института, служившего бомбоубежищем.

Иногда, по приглашению отца, в их доме останавливался Сергей Львович Соболев — выдающийся советский математик, «один из крупнейших математиков XX века», в 30 лет, в начале 1939 года, избранный академиком АН СССР, а в 1951 году, «за выдающиеся заслуги» удостоенный звания Героя Социалистического Труда. Соболев был троекратным лауреатом Сталинской премии, лауреатом Государственной премии, кавалером семи орденов Ленина!

Однажды, как вспоминает Сергей Петрович, Сергей Львович устроился ночевать на диване, а Джек, превратившийся к тому времени в огромную овчарку, также предпочитавший диван ночевкам на холодном полу, разделил с ним ложе, взгромоздившись валетом рядом. Это была явно не лучшая ночь в жизни ученого, но он мужественно пытался спать и не поднял никакой паники.

16 октября 1941 года, на следующий день после появления постановления Государственного Комитета Обороны (ГКО) «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы», в критический день обороны Москвы, Петр Капица с женой и старшим сыном решил покинуть Москву, выехав в Казань, следом за эвакуированным институтом. Двое суток им довелось провести в забитых народом туннелях Курского вокзала, прежде чем удалось сесть в поезд до Горького. По дороге поезд подвергся налету немецкого бомбардировщика, но в Горький, а затем по Волге в Казань они прибыли благополучно.

В Казани их поселили на пересечении улиц Ленина и Лобачевского, «в помещении бывшей дворницкой университета». Капицы жили внизу, а на втором этаже жил с женой академик Е. А. Чудаков[26] — один из создателей советского автомобилестроения и первый директор Института машиноведения АН СССР.

Отметим, что сын Евгения Алексеевича — Александр Евгеньевич Чудаков (1921–2001) впоследствии также стал известным ученым, академиком АН СССР, специалистом в области физики элементарных частиц, лауреатом Ленинской и Государственной премий Российской Федерации. С Капицей-младшим, несмотря на некоторую разницу в возрасте, они сохранили самые добрые, дружеские отношения на всю жизнь, не раз вместе ездили отдыхать.

Сергей Петрович вспоминал о тех «казанских» временах, квартире, посреди которой «была большая круглая печь, которая отапливала три или четыре