уверен в одном — в коллективе, пропитанном братством, который сплотился в кулак и не собирается сдаваться просто так.

— Я знаю, что надо делать, — с возмущением высказалась Ольга. — Надо поднимать общественность. Выложим пост в социальных сетях: «Лошади в беде»!

— Тогда начинайте кампанию, — сказал директор.

— Я уже работаю, — сказала Ольга. — Из-за сложившейся ситуации беру на себя ответственность по сбору денег на десять тонн овса. Сено на первое время люди подкинут, а там займемся продажами, — сама думала о Келе, по которому подготовлены все бумаги для участия на скачках на Приз Президента России, — и, может быть, как-нибудь выкрутимся и завод отстоим.

— Ни шагу назад, — крикнул конюх, поднимая руку, сжатый в кулак. — Позади Москва — отступить некуда.

Все хором его поддержали.

В сети пошли публикации поддержки по всей России:

«Ой, мамочки… опять это происходит, опять ахалтекинцы… Сердце кровью обливается. Надо писать петиции, может, хоть как-то попытаться отстоять лошадей».

«Приехала. Встречалась с бывшим директором. Сейчас там выбрали конкурсного управляющего на момент ликвидации. Но работники, хоть официально уже не работают, не сидят — делают все возможное. Из-за поднявшейся шумихи разговоры о сдаче лошадей на мясо прекратились: директор пригрозил вместе с КамАЗами прислать журналистов. Они не хотят огласки, но с радостью бы избавились от 94-х голов. По одной не продаются — только все вместе. Сейчас директор подготовил список лошадей — 10 голов решили выставить на госторги! Вы представляете!? Они решили их продать через торги, наслушавшись сказок о миллионах! Денег на кормá нет. Завод на завершающей стадии ликвидации. В начале сентября он перестанет полностью существовать, земля пойдет с молотка. Лошади пока на заводе… Пока. Что будет и как будет дальше — пока не ясно. Есть надежда на перемены после выборов, поэтому будем пытаться тянуть время. Вот такие новости. Даже не знаю — хорошие они или нет. Завтра ждем журналиста с “Конного мира”».

Скачки на Приз Президента

Провожать Кела на скачки перед отправкой в Москву вышел весь коллектив завода. Они лелеяли надежду: если Кел победит, то это даст большой резонанс и завод оживет с новой силой. Коневоз подъехал, шофер толкнул двери и открыл отсек кузова. Кел сопротивлялся, как мог, и не хотел залезать в незнакомое замкнутое помещение. Ольга зашла в кузов и подтянула узды — Кел послушно и доверчиво шагнул внутрь. Тренер по глазам узнала, что лошади это не понравилось. Она, прежде чем покинуть кузов, несколько раз погладила по голове и поцеловала в носик. Кел дернул ресницами в знак понимания и успокоился, но было видно, что слезы обволокли его глаза, а одна, нарисовав под глазом зигзаг, остановилась, поблескивая в свете дня. Коневоз завернул за угол, а Ольга продолжала стоять, прощаясь и махая рукой. «Этот красавец стоит всех потраченных сил», — подумала Ольга и указательным пальцем смахнула слезу, собравшуюся в уголке глаза. Провожать Кела в дальную дорогу пришли многие работники завода: они видели в его победе свое спасение.

Ольга вылетела самолетом из Каспийского аэропорта через три дня, чтобы встретиться с Келом уже в Москве. С аэропорта Ольга поторопилась сразу в ипподром.

Сторож, мужик за шестьдесят лет, взялся провожать Оксану в денник Кела.

— Хорошо, что вы приехали рано, — проговорил старик серьезным тоном.

У Оксаны ёкнуло сердце: «Что могло случиться за три дня? Кел заболел?»

— А что случилось?

— Красивый у вас жеребец, — сказал он, повернув голову назад. — Но странный.

— Почему? — поинтересовалась Ольга. Ей не понравилась оценка сторожа.

— Все ведут себя нормально: едят, пьют. Пребывают в хорошем настроении, а этот текинец…

— Ахалтекинец, — тут же исправила Ольга сторожа: она не терпела пренебрежительное отношение к своему чаду даже в названии.

— Извините, — произнес сторож, — я так называю их из-за краткости произношения.

— Меня зовут Ольга.

— Ах, да, — выронил сторож, — я забыл представиться. — Меня зовут Федор. Я работаю заместителем директора.

Очень приятно.

— Вот как! А я подумала, что вы сторож.

Федор вежливо улыбнулся.

— Я знаю, что текинцы, то есть ахалтекинцы, — быстро поправился Федор, пока его не оборвала новая знакомая, — бывают взрывными, нелюдимыми до тех пор, пока не достучишься до его сердца. Но человек, к которому он будет привязан, будет вознагражден преданностью и любовью на всю жизнь.

— Я знаю.

— Вы слышали про туркмена Бекназара?

— Да, конечно.

— У него в жизни не было ничего, кроме жеребца текинца. — Его виноватый взгляд столкнулся с улыбающимися глазами Ольги, и он не стал исправляться, найдя понимание. — Старик разъезжал по всей Туркмении и случáл им кобыл. Это был единственным источником его доходов. Но однажды воры его украли. Когда он нашел воров, те наотрез отказались возвращать коня…

— …Но через несколько дней, — Ольга вежливо продолжила рассказ Федора, давая знать, что она знает все про ахалтекинца, — воры приволокли коня к хозяину, потому что он ни разу не прикоснулся ни к корму, ни к воде.

— Да, точно, — подтвердил Федор. — Но ваша лошадь чуть кушает и воду пьет, — заключил он.

— Значит, не так скучает по мне, как лошадь Бекназара.

Оба громко засмеялись.

— Вы, я вижу, очень любите свою лошадь, но их многие спортсмены не любят и отказываются от них в пользу другой породы — просто они не хотят возиться с их капризами и тратить время на их взаимность. Не проще ли заняться пылкой породой?

— Я не согласна с вами, — сказала Ольга с обидой в голосе. — Это самые выносливые лошади на земле. Вспомните пробег туркменских всадников из Ашхабада в Москву в 1935-м году. Ахалтекинцы пробежали 4300 километров за четыре дня. Вспомним серого жеребца Араба, который в возрасте 17 лет взял препятствие высотой 2 метра и 12 сантиметров. А его сын Абсент — участник и призёр трех Олимпиад: в Риме, Токио и Мехико. Движения у него необычайно пластичны из-за того, что его предкам веками приходилось преодолевать пески пустыни. Правда, тяжело достичь гармонии движений, потому что его нервы всегда натянуты как струна, он очень горячий и восприимчив ко всему, что происходит вокруг. Поэтому меня мучают сомнения: я его вырастила и тренировала поодиночке, и я боюсь его реакции на массовость мероприятия.

— А что может произойти? — спросил Федор. — Вы должны это знать. — Он замолчал, выставив руку вперед, — Вот и пришли.

Кел, почуяв приближавшуюся Ольгу, по запаху или по голосу узнав хозяйку, заржал.

Увидев Ольгу, он раздул ноздри и стал бить ногами землю, затем несколько раз двинул головой вниз-вверх, потом попытался встать на дыбы, хвост задвигался из стороны в сторону.

Федор, наблюдавший за сценой, стоя