Зал тоже оказался небольшим, но довольно уютным. Здесь даже была устроена эстрада, на которой возились с инструментами хмурые, невыспавшиеся музыканты. У них намечалась не то репетиция, не то прослушивание.

Свет с улицы сюда не проникал, потому что, как оказалось, окна были закрыты плотными шторами. Горело искусственное освещение, придававшее сейчас помещению какой-то неестественный казенный вид. Впрочем, возможно, это было связано с тем, что на столах отсутствовала сервировка, стулья были сдвинуты в сторону уборщицей, а в зале находилось не более десяти человек, занятых своими делами.

В центре зала стояла невысокая изящная женщина с короткой стрижкой. На ней был облегающий костюм темно-бордового цвета, который одновременно мог сойти и за вечерний наряд, и за костюм деловой женщины. Она разговаривала с крашеной блондинкой, стоявшей на эстраде. У блондинки было обиженное юное лицо с пухлыми губами.

Парень подвел меня к женщине в бордовом костюме и почтительно кашлянул. Она обернулась и, увидев меня, приветливо улыбнулась.

– Добро пожаловать! – произнесла она приятным голосом. – Меня зовут Амалия Константиновна. А вы, значит, Надежда? – У Амалии было ухоженное моложавое лицо, украшенное очками в прозрачной оправе.

– Да, в некотором роде Надежда, – ответила я.

– Ну и чудесно! – опять улыбнулась Амалия Константиновна. – Если позволите, я сейчас закончу, и мы с вами побеседуем…

– Разумеется, – ответила я. – Мне некуда спешить.

Амалия Константиновна снова обернулась к девице с крашеными волосами и, сделав плавный жест рукой, сказала:

– Итак, Маргарита, ты поняла, что от тебя требуется? Затаенная страсть, но никакого дешевого надрыва, никакой вульгарности! У нас здесь не молодежная тусовка, заруби это на носу! Если хочешь петь попсу, поищи себе другую работу…

– Ну, Амалия Константиновна! – жалобно протянула девица. – Вы просто придираетесь! Я и так пою очень страстно…

– Повторяю, страсть должна быть затаенной! – наставительно произнесла Амалия Константиновна. – Твоя песня – это интимное признание, обращенное к нему, единственному! Пока я вижу только истерику… И потом, поработайте над репертуаром. Больше медленных, чувственных мелодий! У нас здесь не танцульки!

– Где же мы возьмем вам чувственные мелодии? – грубовато сказал один из музыкантов. – Сейчас все это играют!

– Меня не интересует то, что делают все! – отрезала Амалия Константиновна. – Вы назвались музыкантами – вот и работайте. Если не можете, то лучше сразу расстаться. Вес-все-все! – Она хлопнула в ладоши. – Работайте! Я пока занята.

Обернувшись ко мне, она опять мило улыбнулась и по-дружески взяла меня за руку.

– Прошу меня извинить, – сказала она вполголоса. – Сейчас так трудно найти живых музыкантов, которые способны создать атмосферу… Однако не буду отнимать у вас время. Прошу пройти в мой кабинет!

Она повела меня в дальний конец зала, где обнаружилась еще одна дверь. Мы вышли в маленький коридорчик и поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь тоже были двери, и на одной из них висела табличка: «Туманова А. К. Директор». Амалия Константиновна распахнула ее и предложила мне войти.

Кабинет был обставлен современной офисной мебелью, выдержанной в вишневых и бордовых тонах. Видимо, этому цвету Амалия Константиновна отдавала предпочтение. Со вкусом подобранные домашние растения и тонкий аромат духов недвусмысленно указывали на принадлежность хозяина кабинета к прекрасному полу. Амалия Константиновна усадила меня в удобное кресло с низкой спинкой и уселась напротив, давая понять, что беседа наша не будет строго официальной.

– И что же вас привело к нам? – с ласковой улыбкой спросила Амалия Константиновна, легким движением поправляя очки. – Вы можете говорить со мной совершенно откровенно…

Я изобразила на лице застенчивость и смятение.

– Даже не знаю, как сказать… – нерешительно начала я.

– Пожалуй, я вам помогу, – мягко сказала Амалия Константиновна. – По-видимому, вы стали ощущать какой-то дискомфорт, не так ли? Ваша интимная жизнь перестала приносить вам удовлетворение? Вы почувствовали, что вас влекут какие-то новые горизонты, какие-то потаенные желания тревожат ваше существо?

– Вы просто читаете мои мысли! – с облегчением сказала я.

Амалия Константиновна привычно улыбнулась и осведомилась:

– Позвольте узнать, вы замужем?

– Увы, – вздохнула я. – Мне не удалось встретить спутника жизни…

– Достойного человека найти очень нелегко, – согласно кивнула Амалия Константиновна. – Особенно, если предъявляешь к нему высокие требования, не так ли?

Я охотно согласилась. Хозяйка кабинета пристально посмотрела мне в глаза и поинтересовалась, сочувственно понижая голос:

– И все-таки давайте попытаемся сразу уточнить ваши позиции. Что влечет вас больше, дорогая – доминирование или подчинение? – Несмотря на мягкость тона, от ее испытующего взгляда делалось неуютно.

– Пожалуй, меня больше влечет доминирование, – робко призналась я.

Амалия Константиновна загадочно усмехнулась и откинулась на спинку кресла.

– Вы курите? – спросила она будничным тоном и протянула мне пачку «Парламента». – Угощайтесь, пожалуйста!

Я машинально взяла сигарету. Хозяйка щелкнула зажигалкой, и мы закурили. Амалия Константиновна выпустила изо рта тонкую струйку дыма и, задумчиво посмотрев в сторону, вдруг произнесла:

– А теперь давайте поговорим серьезно! Что на самом деле привело вас сюда? – Ее карие глаза посмотрели на меня сквозь тонированные стекла очков совсем иначе, чем минуту назад.

Мне даже не нужно было притворяться растерянной – мысль о том, что мое инкогнито так быстро раскрылось, расстроила меня до глубины души.

Амалия Константиновна тонко усмехнулась и, стряхнув пепел с сигареты, пояснила:

– Видите ли, мы стараемся оградить себя от постороннего вторжения. У нас телефон с определителем номера. Не составило труда выяснить, что звонок от некой Надежды организован из редакции газеты «Свидетель». Все очень просто, не так ли? И я не настолько наивна, чтобы поверить, будто этот звонок был частным. Давайте поговорим начистоту – как вас зовут на самом деле?

Про себя я ругалась последними словами – надо же так по-детски проколоться! Но, желая хотя бы сохранить хорошую мину при плохой игре, я любезно улыбнулась и сказала:

– Отдаю должное вашей предусмотрительности. На самом деле меня зовут Ольга Юрьевна Бойкова. Я – главный редактор газеты «Свидетель». Наверное, мне следует извиниться за мистификацию, но в принципе это довольно распространенный прием сбора информации…

– Я понимаю, – благосклонно кивнула Амалия Константиновна. – Но, извините, посочувствовать вам не могу. Цели у нас разные. Вы собирались сделать сенсационный репортаж из гнезда страшного разврата, не так ли?