главным теоретиком хайку как самостоятельного жанра считается непревзойденный поэт и философ и «солнце японской поэзии» Мацуо Басё (1644–1694 гг.). «Стиль Басё» определил развитие японской поэзии почти на 200 лет.

Во многом благодаря ему именно «хайку» как отдельный жанр (напомним: хокку – не жанр, а часть танка!) уже к концу периода Эдо занял, наряду с танка, лидирующую позицию в арсенале классической японской поэзии.

* * *

И вот теперь, разобравшись с терминами, вернёмся обратно к истокам. Как же все эти танка начали складываться? Откуда взялась сама эта практика, «три плюс два»?

А дело в том, что с появлением поэтических турниров (XIII в.) самой популярной формой совместного стихотворчества стал такой коллективный жанр, как рэн-га (連歌), то есть «нанизанные строфы», а ещё буквальней – «песни, цепляющиеся друг за друга».

На всех этих турнирах, как и положено бойцам, поэты «сходились» по двое, а то и по трое. Самая же знаменитая троица известных нам рыцарей «круглого японского стола» – Басё, Кёрай и Бонтё – сражалась за поэтическое первенство в конце XVII в.

Фрагменты тех ристалищ известны у нас в блестящих переводах Веры Марковой. Вот, например, отрывок из сборника «Соломенный плащ обезьяны» (1691–1698 гг.).

Начинает Басё:

Здесь как на чудо глядят

На серебряную монету —

Глухая харчевня в горах.

Он пишет три строки, создаёт некий пейзаж, задаёт сцену. Следующий за ним Кёрай должен написать две строки 7–7. Причём, чтобы не заскучала публика, которая за всем этим наблюдает, он должен как-то изменить сюжет, как в кино: следующая сценка должна быть контрастной. Или удиви, или подсмейся над предыдущей сценкой, или выверни ситуацию наизнанку – в общем, покажи, что умеешь! Как сегодня проходят рэперские бэтлы – «Ну, и что ты на это скажешь?» Ответишь скучно, в том же ключе – ты проиграл!

И вот – Керай задумывается. Глухая харчевня в горах, видимо, в ней кто-то пытается есть, какие-то путники…

Вот уж совсем не к месту —

У парня длинный кинжал!

Интрига, однако! А третьему-то, Бонтё, нужно всю сценку ещё куда-нибудь повернуть… Что бы такого нового разглядеть в этой темноте?

Вдруг выпрыгнет в темноте

Вспугнутая лягушка

Из чащи спутанных трав…

И теперь – снова первый, и он должен этот сюжет закончить. Басё выстреливает – двумя строками, но в яблочко:

Сбиравшая травы женщина

Роняет из рук фонарь.

Она испугалась? Что между ними произошло? Увидев у парня длинный кинжал, женщина, испугавшись, роняет фонарь?

Здесь могут угадываться и эротические элементы, и темнота, в которой вокруг никого, горная бедная деревушка. Думай что угодно, очень много эмоций переплетено, когда остаётся за кадром недосказанность ситуации, которую на ходу сочинили трое поэтов… Не знаю, читал ли это Альфред Хичкок, но уверен, ему бы понравилось.

И это ещё – самая короткая из возможных цепочек-рэнга. В самых длинных вариантах бывало, что турниры продолжались по нескольку дней, когда в «цепочке» создавалось до тысячи звеньев!

Нидзё Ёсимото, японский поэт и теоретик, писал о рэнга так:

«Если вникните в форму рэнга, то увидите, что один стих продолжает другой, отражая великое разнообразие вещей: одно процветает, другое увядает, одно светится радостью, другое омрачается печалью, но всё существует рядом друг с другом, всё пребывает в движении. Это и есть дао нашего времени. Прошлое становится настоящим, весна – осенью, цветы – жёлтыми листьями, всё уносит поток времени, и отсюда – ощущение быстротечности».

Как писать хайку (краткие советы)

Итак, мы возвращаемся к тому, что все эти танка, хайку, хокку – очень времясберегающее искусство. Потому что в них схватывается миг. И теперь я постараюсь перечислить наиболее практические советы, как лучше писать хайку на русском языке – для тех, кого этот жанр «зацепил».

Не стоит бояться, что вы не знаете японского. Как показала мировая практика, по крайне мере, последней сотни лет, и танка, и хайку – жанры действительно интернациональные. И если изучить каноны, которым в них нужно следовать, для вас не будет преград, – технически вы сможете сочинять хорошие танка хоть на языке племени маори. Другое дело – насколько глубоко вы способны вглядеться в окружающий мир…

Из всех известных ценителей хайку, не знающих японского языка, глубже всех погрузился в этот вопрос мой питерский и московский друг и товарищ, поэт и писатель Алексей Андреев. Он настолько истый поклонник этого искусства, что вот уже лет 30 ведёт и по сети, и вживую огромную просветительскую работу в этом ключе, продолжая и развивая традиции хайку в русском языке.

И вот у него в писательском архиве есть такая программная, базовая статья – «Что такое хайку?», можете с большой пользой ознакомиться с ней в интернете. Там он приводит роскошную, на мой взгляд, метафору: что происходит с нами, когда мы читаем хайку.

Андреев называет это «эффектом недостроенного моста»:

«Возможна и такая аналогия: представьте, что вы гуляете у реки и видите недостроенный мост. Например, он доходит лишь до середины реки; или несколько свай вбиты в дно; или просто руины – несколько каменных блоков на этом берегу, и еще пара – на том. В любом из этих случаев моста нет. Однако вы можете моментально представить себе этот мост и сказать точно, откуда и куда он ведет. Примерно так работает поэзия хайку».

Вот эта метафора недостроенного моста очень перекликается с тем, что у нас в начале XX в. происходило с имажинистами, футуристами, символистами нашими, серебряный век тогда ещё пошёл – но они уже научились работать с таким понятием, как недосказанность, суггестивность.

Вот эта самая суггестивность – она вообще в японской культуре важна. В искусстве недосказанности, по сути, и заключается знаменитая японская супервежливость. Описывать которую, конечно, можно по-разному, но прежде всего – она вся построена на намёках. Не задень словом, намекни, но не «забивай гвозди» в голову собеседника – это стремление и в японской поэзии очень сильно́. Она же, недосказанность, и создаёт основу Тайны, загадки, интриги. Культура тайны – вот что отличает и хайку от остальных, более привычных нам поэтических жанров. Ведь самое священное не называется, как известно, в любых религиях мира. Мало кто задумывается, что слово «святиться» в молитве «Отче наш» означает «оставаться не названным». А в том же Исламе Пророка даже и рисовать нельзя… Хороший поэт никогда не ткнёт