этого раньше. Иначе сейчас не выслушивал бы все твои матримониальные планы. А сейчас, будь добра, покинь кабинет, у меня работа.

Я подошел к полке, взял оттуда несколько книг, которые понадобятся на занятиях, и двинулся к двери.

Мать при этом смотрела на меня так, будто готова была разорвать на куски, но сдержалась. А после просто поджала губы и молча вылетела из кабинета, даже не попрощавшись.

Впрочем, может, оно и к лучшему.

Обиду и оскорбление миледи Рэкшор никогда не прощала быстро, пройдет минимум полгода, прежде чем она вновь решит меня осчастливить своим визитом, да еще и женить вдобавок.

Глава 10

Габриэль

Весь вчерашний день и целую ночь Миртл пришлось прятаться в моем чемодане, я даже не слышала, чтобы она шевелилась, и уже начинала переживать за фею.

Но проверить, как там она, я тоже не могла.

Явившаяся единожды соседка-вампирша никуда уходить не собиралась.

Весь вчерашний день она разбирала вещи и дальше уборной не отлучалась, даже на ужин, заявив, что у нее спецдиета.

Поэтому я очень надеялась, что сегодня утром Виктория уйдет на пары и тогда Миртл получит возможность размять крылья и что-нибудь перекусить, но представительница рода Гемафолд явно никуда не торопилась.

Ранним утром я суетилась, собираясь на занятия, пыхтела и кряхтела, пытаясь впихнуть свою грудь в узкое платье и застегнуть все пуговицы. Виктория же дрыхла, лишь недовольно ворочаясь, когда я слишком громко возмущалась мастерством швей.

– Можно тише?! – после моего очередного недовольного пыхтения возмутилась вампирша.

– Я бы с радостью, но… – отозвалась я. – Тот, кто это шил, явно создавал пыточный костюм вместо формы.

– Мне плевать, – Виктория вновь перевернулась на другой бок. – Убирайся уже из комнаты и не мешай спать.

Я округлила глаза, скашивая их на листок с расписанием Виктории, висящий над кроватью. У нее сегодня было пять пар.

– А ты не собираешься идти?

– Нет, – коротко ответила она.

Я мысленно выругалась, понимая, что если Виктория не покинет комнату, Миртл помрет в чемодане от голода.

– Почему? – решила не успокаиваться я. – Занятия ведь для всех одинаковы.

– А чему меня там могут научить? Я уже и так все умею, магия моего Дома слишком уникальна, чтобы всякие местные профессоришки могли ей учить. Так что мое нахождение в академии несет чисто номинальный характер, отец просто хочет, чтобы у меня был диплом.

– И что же такого уникального в твоей магии? – полюбопытствовала я. – Кусать и убивать?

Виктория резко села на кровати и недовольно фыркнула:

– Если не заткнешься, первой укушенной в этой академии будешь ты! Или убитой!

Тут я сникла. Новость о том, что Артемиус убит, еще вчера разнеслась по кампусу, когда по всей академии стали ходить следователи и допрашивать студентов. К счастью, до нашего подвальчика так и не дошли.

– Не первой… – напомнила я. – И так как ректора, который с твоим отцом на короткой ноге, теперь нет, на твоем месте я бы не стала прогуливать. Мефиста, занявшая его место, может оказаться не такой сговорчивой.

Соседка заскрежетала зубами, но, кажется, призадумалась.

– Мефиста противная, – пробормотала она. – Ладно, так и быть, схожу… Что там сегодня по расписанию?

С ворчанием и проклятиями она двинулась умываться и переодеваться.

В отличие от моей формы, ее костюм оказался пошит на совесть. Ровные строчки и точно по фигуре. Видимо, ей, как особе привилегированной, все же достался модист получше моего.

Выходили из комнаты мы тоже вместе, но уже на следующем этаже Виктория пошла по своим делам, а я двинула в сторону аудитории, где должна проходить этика.

Имя профессора, который будет ее вести, меня заранее не радовало.

Вообще иметь преподавателя, который заранее к тебе предвзят, не очень хорошо. Нужно было доказать ему свою прилежность и тягу к знаниям, потому я решила сесть поближе, на первый ряд.

Аудитория, где должно проходить занятие, была небольшой – рассчитанной человек на пятьдесят. Когда я туда явилась, занятыми оказались больше половины мест, но, к счастью, себе стульчик прямо напротив трибунки лектора я облюбовала.

Но когда раздался гонг, означающий начало пары, сам профессор не явился.

И хоть Рэкшор явно не был похож на того, кто опаздывает, внутри я даже порадовалась.

Может, не придет? Не станет сверлить своим ледяным взглядом, рождая желание провалиться сквозь землю.

Но увы и ах, надеждам часто не суждено сбываться, и через пять минут двери все же распахнулись. В аудиторию, словно ураган, ворвался преподаватель. То, что он был недоволен и зол, как стадо бизонов, стало понятно сразу.

Без приветствий он обвел взглядом собравшихся, наткнулся на меня, скривился так, будто учуял дерьмо, и выдал:

– Ты! На последний ряд!

Внутри сердце оборвалось.

За что? Что я такого сделала-то?

– Но профе… – я попыталась возразить, только где там.

– На дальний ряд, – прошипел он, будто заправская змея.

Среди студентов раздалось шушуканье.

Меня будто прилюдно макнули в грязь.

Ощущая себя крайне паршиво, я встала, вышла из-за стола и начала подниматься по ступенькам наверх.

В этот же момент дверь в аудиторию вновь распахнулась и раздался тихий голосочек:

– Простите за опоздание, я не сразу нашла аудиторию.

Внимание присутствующих сразу же переключилось на вновь вошедшую.

Полненькая рье, лет семнадцати-восемнадцати, с тонкими белесыми волосами, затянутыми в такой же тоненький хвостик. Я бы даже назвала его мышиным, если бы цепкий взгляд не заметил жаберные щели на ее шее. Сомиха-оборотень – такая же низшая, как и я. У девушки были очень красивые и выразительные глаза, но портили все не очень аккуратный нос-картошка и не по размеру пошитая форма.

Девчонке, как и мне, досталась некондиция.

Профессор Рэкшор хмуро взглянул на нее, а я, зная его ненависть к представителям низших Домов, уже приготовилась к тому, что и на эту несчастную он сорвется, но не угадала.

– Рье Зоуи, ведь так? Больше не опаздывайте, садитесь на место. Вот сюда, – он указал стул, где меньше минуты назад сидела я. – Как раз свободно!

Обида захлестнула меня новой волной. Значит, это лично меня так унижали, а не все низшие Дома.

Сомиха Зоуи рассыпалась в благодарностях и сделала несколько шагов к парте, но тут послышался предательский треск ткани.

Девчонка даже ойкнуть не успела, как платье на ее широкой груди рвануло пуговицами, оголяя несчастную до нижнего белья.

Раздался издевательский смех.

И хоть она пыталась прикрыться, но от излишне резких движений платье продолжало рваться. Сомиха краснела, бледнела, пыталась закутаться в накидку, которой не хватало на ее телеса, пока все над ней хохотали.

Не