В утро открытия охотничьего сезона я проснулся от звука дождя, барабанившего по крыше нашего дома. Дождь лил как из ведра. Он начался приблизительно в четыре утра и не собирался останавливаться. Если бы вы видели, как мы на рассвете вчетвером сидели, нахохлившись, вы бы подумали, что дождь льет в доме. Мы выглядели такими же разочарованными, как собаки, которых заперли в конуре, в то время как вся семья куда-то поехала. Я подумал про себя: «Вор, вор, укравший нашу радость». К этому времени мы уже должны были находиться в горах, потому что первый день открытия сезона предлагает самые лучшие возможности. Потом мы начали молиться о том, чтобы погода прояснилась.

Но сначала я должен сказать, что одна из моих самых любимых ветхозаветных историй повествует об Илии, который молился о дожде. Да, я помню, что в тот момент дождь уже лил. Лил сильно. Нам же он был не нужен. Но подождите. Это работает.

Илия взошел на верх Кармила и наклонился к земле, и положил лице свое между коленами своими, и сказал отроку своему: пойди, посмотри к морю. Тот пошел и посмотрел, и сказал: ничего нет. Он сказал: продолжай это до семи раз. В седьмой раз тот сказал: вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую. Он сказал: пойди, скажи Ахаву: «запрягай колесницу твою и поезжай, чтобы не застал тебя дождь». Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь (3 Цар. 18:42–45).

Мне нравится, что Илия семь раз посылал своего слугу посмотреть на горизонт. Но действует ли это? Мне нравится, что этому сильному мужу молитвы понадобилось семь раз помолиться для того, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. Эта история реальна для реальной жизни. И теперь мне в голову приходит дикая мысль; апостол Иаков сказал, что мы тоже так можем. К концу своего послания Иаков призывает нас молиться так, будто мы абсолютно уверены в действенности нашей молитвы. После знаменитого утверждения — «много может усиленная молитва праведного» — Иаков указывает на эту историю, как на пример. Он говорит: «Илия был человек, подобный нам, и молитвою помолился, чтобы не было дождя: и не было дождя на землю три года и шесть месяцев. И опять помолился: и небо дало дождь, и земля произрастила плод свой» (Иак. 5:17, 18).

Так почему Иаков особо подчеркнул, что «Илия был человек, подобный нам»?

Потому что в каждом из нас имеется нечто, что говорит: «Я этого никогда не смогу». По этой причине богословие утверждает: «Эти ветхозаветные истории — исключение». Но такое мышление делает нашу веру ущербной. Оно калечит нашу молитвенную жизнь и делает ее неэффективной. Зачем нам даны истории о силе молитвы благочестивых людей, если наши молитвы ни на что не способны? Иаков сказал, что Илия был человек, подобный тебе и мне, И он не был исключением. То есть ты можешь помолиться и сделать то же самое. Мы можем молиться и видеть, как подобные вещи происходят в нашей жизни.

А теперь вспомните, сколько раз Илии пришлось молиться об этом? Увидел ли он результаты сразу после первого раунда? После второго? Или третьего?

Очень часто наши молитвы можно уподобить бессмысленным и безответным прошениям, например: «Иисус, пребудь с нами». Он с нами. Всегда. Или мы молимся: «Господь, дай нам хорошую погоду на сегодня». И все. Один раунд, и мы сдаемся. И когда мы обнаруживаем, что наши молитвы ничего не меняют, мы приходим к выводу, что наши молитвы бездейственны и неэффективны. Точнее, такие молитвы ничего не меняют и не действуют. Начните молиться, как Илия, и, может быть, вы увидите какие-то результаты.

Итак, я встаю и начинаю ходить по маленькой комнатке, в которой мы собрались, и молиться о том, чтобы погода прояснилась. Время от времени я выглядываю из окна, как слуга Илии, но ищу не облаков, а просвета в облаках. Просвета нет, и потому мы продолжаем молиться. Я не знаю, откуда приходит хорошая погода. Я не знаю, что Бог приготовил для нас. Я не знаю, помогут ли мои молитвы на сегодняшний день. Но я знаю одно — у нас украли то, что для нас значит многое.

У нас украли радость, и это всегда должно быть для нас сигналом тревоги. Я также знал, что Бог любит, когда мы выступаем в вере. Я знал, что Он может рассортировать мои молитвы и использовать их так, как Ему угодно. Я также знал, что не должен сидеть и бездействовать. Поэтому я молился. Усиленно.

Я бы хотел сказать, что Блейн взглянул на море и увидел просвет в облаках величиной с человеческую ладонь, но все произошло совсем не так. Однако я могу сказать, что примерно через двадцать минут лить стало меньше, и мы решили тронуться в путь. Несмотря на погоду, мы схватили свое снаряжение, разбились по парам и стали осуществлять планы, которые наметили ранее.

Но это история не о нашей вере. На самом деле это история о нашей поразительной способности к неверию.

Сейчас мы все сгрудились под ветвистым хвойным деревом высоко в горах, пытаясь спрятаться от дождя. Мы потеряли всякую надежду на встречу с лосями. Лосей нет нигде. Здесь, в горах, их точно нет. И никогда не было. Почему мы тогда несем с собой лук и стрелы? Здесь есть только холод. И вода. Земля холодная и мокрая. Высокая трава тоже холодная и мокрая. Мы все холодные и мокрые. Весь мир холодный и мокрый. Да, мы видели лося. Мы наткнулись на три разные группы лосей на пути сюда. Час назад лоси были впереди нас и позади нас. Но теперь их нет. И никогда не было. И никогда не будет. Есть только холод и вода.

Но затем выглянуло солнышко. Я не шучу.

Мы обрадовались. Мы выбрались из своего укрытия из-под дерева и решили спуститься вниз в узкое ущелье под нами, полагая, что если где-нибудь и есть лоси, то они должны быть именно там. Теперь солнышко изливало на нас свои жаркие лучи, и во время нашего спуска мы разогрелись и стали слой за слоем снимать с себя одежду. К моменту, когда мы достигли дна ущелья, нам стало совсем жарко. И все неприятные впечатления утра испарились. Мир наполнился солнечным светом. Кто мерз? Какой холод? Я ничего не помню. Дождя нет. И никогда не было. Теперь просто жарко. И я хочу пить.

Я абсолютно потрясен своей полной утратой осознания стабильности объектов, утратой понимания, что если вы чего-то не видите прямо сейчас, это не значит, что его вообще не существует. Днем вы не видите звезд. Они вам не видны. Но на самом деле они никуда не исчезают. Они по-прежнему здесь. Лоси по-прежнему где-то здесь, в горах. Почему мы так быстро опускаем руки и теряем надежду? Я знаю, то же самое я проделываю в отношении Бога. Когда Его солнце светит на меня, я, так сказать, в порядке. Я верю. Но когда солнце укрывается за тучами, за страхом, сомнениями или ужасающими событиями, — солнца для меня больше нет. И веры тоже нет.

«Господь Иисус, прости меня. Насколько непостоянным я, должно быть, кажусь Тебе. Насколько уклончивым по причине того, что мне кажется реальным на данный момент. Прости меня. Исцели это во мне».

Меня несколько утешает остальная часть истории с Илией. До того, как помолиться о дожде, он призвал огонь с неба и уничтожил мечом четыреста пятьдесят пророков Ваала. Дождя не было три года, но в тот день он призвал ливень. А вот потом он бежал от врагов, спасая свою жизнь. Бог нашел его на горе в состоянии почти полного безверия: