Интересно, какую роль этот фактор сыграл в моем несчастном случае?

Мы молимся о лошадях каждый раз, когда едем кататься, и отдаем их под власть Иисуса Христа и благодать Божьего Царства. Мы связываем их страхи и мятежный дух и призываем на них мир Божий. В то утро мы молились точно так же. Но иногда во время молитвы я могу сказать, что она какая-то бездейственная. У меня возникает ощущение, что она не прорывается или не является по-настоящему эффективной. В конце концов, даже Илия не получил желаемого результата за один раз. Все это значит, что нам нужно молиться больше. Сделать это еще раз. Семь раз, если нужно. Я просто хочу все расставить по местам. В то утро я чувствовал себя так же. Это был солнечный день, и я устал молиться. Я просто хотел покататься на лошадях, как нормальный человек.

Очень опасная позиция.

Мы как христиане не призваны жить «нормальной» жизнью, и принятие этого факта со всеми сопутствующими деталями нашей повседневной жизни позволяет нам оставаться в Иисусе. Помню, один мой друг признался примерно в таком же отношении касательно своего семейного отпуска. «Я не хочу спрашивать Иисуса, ехать ли нам на Гавайи в этом году. Я просто еду, и все». Так что вы видите, как конфликт между нашим желанием жить приятной и удобной жизнью и нашей потребностью оставаться в Иисусе приводит к освящению нашей воли, когда все реально подчиняется Христу.

Однако нам следует быть честными и помнить, что какая-то часть нас в реальности не хочет слышать, что Бог имеет сказать нам.

Это действительно так. Даже после многих лет Божьей спасительной работы, сюрпризов и благословений на благословения какая-то часть меня раздражается, когда кто-то говорит: «Давайте вопросим Бога». Одно это решение уже причиняет беспокойство. Иногда оно бьет по нервам, как скрип тормозов. Остановиться? Сейчас? Вопросить Бога? В этом состоит часть меня. С другой стороны, если мы слышим что-то, мы обязаны повиноваться.

Я читал историю об Иисусе Навине, и меня поразил один факт. Боже мой, израильтяне получали конкретные инструкции от Бога в процессе всей битвы за Иерихон. Им было сказано, когда пересечь реку, как ее пересечь, когда взять Иерихон и как его взять. И все получилось! Получилось. Можно было бы подумать, что теперь они убедились. Увидели, что значит следовать за Богом. Но наступает следующий день, и все начинается снова. Они готовятся захватить второй город, и знаете, что? Они не вопрошают Бога! Дело не в том, что они не задают второй вопрос, а в том, что не задают и первого. Они просто идут вперед. И платят. Дорого платят.

Я вынес из этого кое-что для себя. Я не спрашиваю, потому что не хочу знать. Если бы я знал, чего хочет Бог, тогда я встал бы перед дилеммой, следовать Его совету или нет. И то, что сначала было недоумением или замешательством, теперь становится вопросом послушания. Мне не нужна такая ясность. Более того, я не хочу, чтобы Бог вмешивался в мой подход к жизни.

Итак, нам снова придется вернуться к святости. Вопрошать Бога — это акт святости, потому что мы стремимся следовать за нашим Пастырем. Жить верой в Нем. После чего мы сталкиваемся с выбором повиноваться тому, что услышали, и тогда наша святость углубляется.

Но на пути святости стоит приятная и комфортная нормальная жизнь.

Более всего на свете именно это заставляет меня уклоняться и идти по своему пути в поисках более зеленых пастбищ.

Я размышляю о том, как сказал Иисус: «Я не делаю ничего, что не велит Мне делать Отец» (Иоан. 14:31, мой парафраз). Именно к этому мы должны стремиться. Для этого нужно иметь желание пребывать в Боге и готовность подчинить Ему свою волю. Именно в такой позиции мы делаемся святыми. Я не говорю об отказе от собственных желаний, той позиции души, которая отказывается от своего и говорит: «Ты только скажи, что делать, и я сделаю». Это легкий вариант. Но я говорю о сердце, которое активно живет в Боге и связано с Ним, которое несет Ему наши желания, подчиняя Ему нашу волю, искренне доверяя Ему в том, что Он называет самым лучшим для нас.

Вот так мы учимся пребывать в Нем.

Соглашения о любви

Сегодня утром я думаю о любви.

Я заметил, что чаще всего по утрам я не просыпаюсь в счастливом расположении духа, не знаю почему. В течение какого-то времени я также заметил, что когда я просыпаюсь, я сразу же начинаю мысленно перечислять, что я должен сделать. Но что еще интереснее, я пытаюсь вспомнить, чего я жду от этого дня. Это не совсем преднамеренные мысли. Словно мое сердце живет своей жизнью, и оно будит меня еще прежде, чем я сам просыпаюсь, и начинает оценивать перспективы начинающегося дня. «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песн. песн. 5:2).

Кстати, я думаю, что именно так наши зависимости проникают в нас еще глубже. Наше повседневное единообразие не похоже на жизнь в Эдемском саду, и наша боль и отчаявшиеся сердца ищут того, к чему мы могли бы привязать свои устремления. Мы готовы довольствоваться пышками, если ждать больше нечего. Нам следует быть очень осторожными относительно того, к чему привязываются наши сердца.

Как бы то ни было, в это утро произошло то же самое. Я не проснулся с песнями хвалы в сердце, но тут же стал искать, чего же мне ждать от наступающего дня. С этими мыслями я поплелся в ванную. Все это произошло За считанные минуты. Я не хочу привязывать сердце к тому, что только кажется надеждой, поэтому я обратил мои мысли к Богу, осознавая, хотя бы разумением, что единственное безопасное место для моего сердца — это любовь Божья. «Любовь. Ты помнишь слова о любви? — спросил я свое сердце. — Вернись к любви, мое сердце. К любви Божьей». Разговоры с самим собой мне помогают, ибо так я начинаю воссоединять мое сердце с Богом. Этот поворот в правильном направлении подобен развороту судна. Душе нужно какое-то время, чтобы обратиться к Богу, а снасти в это время скрипят и скрежещут, но я медленно меняю свой курс.

Когда я обратил свои мысли, желания сердца, душу к Божьей любви (а Бог всегда там ждет), я заметил то, что можно назвать приступом боли. Если можно так сказать, это была давняя, историческая и глубоко укоренившаяся боль.

«Может, я когда-то согласился с тем, что меня никто и никогда не сможет любить?» — подумал я. Эта мысль пришла, в частности, в результате многолетнего консультирования других людей, отчасти интуитивно, а может, отчасти потому, что где-то глубоко в сердце это предложение повторяется снова и снова, и я смутно понимаю, что оно идет из глубин. И я спрашиваю себя: «Может, я согласился с этим? Может, я пришел к выводу, что меня любить невозможно?» Что-то откликается в моем сердце, как будто звучит какой-то щелчок. Похоже, эти мысли соответствуют истине. Так я понимаю, что мне нужно разобраться с этим. Мне нужно исцеление.

Я знаю, что я не одинок в том, что мне трудно поверить в любовь Божью ко мне. Мы все думаем, что Он любит кого-то другого. Нам трудно принять Божью любовь, трудно позволить ей ввести сердце в жизнь и радость или осознанно и намеренно остаться там на значительный период времени. Было бы здорово остаться там на час или два. А если на день, это настоящий триумф. Я думаю, что причина того, что нам трудно поверить в Божью любовь, отчасти сокрыта в какой-то давней истории. Помню, Джералд Мей много лет назад написал, что нам нужно самим себе рассказывать наши истории любви: как любовь приходила к нам в жизни, или как она не приходила, или как ушла. Нам нужно рассказывать эти истории так, чтобы мы поняли. Я помню, подумал тогда: «Нет, спасибо. Лучше я туда не пойду. Но все равно большое спасибо».