Я возвращаюсь к своему рабочему столу спустя полчаса. Келлум машет мне, когда я прохожу мимо. Растерянно отвечаю ему тем же. Положив ноги на стол, он разговаривает по телефону и одновременно ест банан.

Я сажусь, чтобы написать вступительную часть «Дневника». Стараюсь тщательно обдумать стиль. Должен он быть серьезным или нет? Может быть, стоит добавить немного юмора? О чем людям будет интересно читать? В раздумьях я грызу карандаш и делаю пару вращений на стуле, чтобы заставить серое вещество работать.

Публике интересно читать о реальных людях. Пусть «Дневник» будет абсолютно честной хроникой шести недель, проведенных с Джеймсом Сэбином, и пусть в нем будет присутствовать сарказм. Зная, что ему не очень-то нравится вся эта затея, я изменю его имя. Он будет просто Джеком. (Джек — кличка одного из котов моей мамы. У него самый плохой характер.)

А знаете что? Я расскажу читателям все как есть. Покажу все недостатки, которых, по моему мнению, много, и так далее. Проблема в том, что неплохо бы выведать что-нибудь личное относительно Джеймса Сэбина, чтобы читатель мог получше его представить.

Я задумчиво смотрю в одну точку. Напротив меня сидит Джеймс Сэбин. Он плечом прижимает телефонную трубку к уху и одновременно пытается достать сэндвич из целлофановой упаковки. Делает паузу, а затем начинает горячо спорить, жестикулируя одной рукой. В конце концов, разгневанный на производителя сэндвичей за неподдающуюся упаковку, он подходит к своему шкафу, достает оттуда ножичек и со злостью закалывает сэндвич насмерть. Я улыбаюсь про себя и перевожу взгляд на экран компьютера. Этому парню определенно нужен отпуск.

Почти два часа я работаю над вступлением к «Дневнику», в то время как детектив Сэбин мучается с бумажной работой и телефонными разговорами. Наконец он встает. Испугавшись, что он уедет без меня, я спрашиваю:

— Вы куда?

Джеймс пристально смотрит на меня. Вспомнив судьбу сэндвича, я вздрагиваю.

— Иду в туалет. Желаете пойти со мной? Может быть, возьмете пару блокнотов?

— Нет-нет. Я подумала, что вы собираетесь куда-то ехать, — смущенно бормочу я.

Кровь приливает к лицу.

— К сожалению, мисс Колшеннон, несмотря на то что мне это не нравится, наш уважаемый шеф запретил мне отправляться без вас куда-либо, кроме разве что туалета. Так что поверьте мне, когда придет время куда-то ехать, вы будете первой, кто узнает об этом.

— Рада слышать, — сухо отвечаю я, глядя на экран своего компьютера.

— Почему у него ко мне такая неприязнь? спрашиваю я у Келлума, когда он, несколько минут спустя, подходит ко мне спросить, не желаю ли я выпить чаю.

— Не принимай близко к сердцу.

— Но он на это и рассчитывает.

— Ничего подобного. Я тебе уже говорил, он терпеть не может репортеров.

— Почему?

— Прошлое всегда возвращается к нам, чтобы нас мучить, — загадочно произносит он. — Положить сахар?

Вот отрывок из вступления к «Дневнику»:

«День за днем. Происшествие за происшествием. Вы всегда будете в центре событий с нашим корреспондентом Холли Колшеннон. Настоящий «Дневник» Дика Трейси. Мы начинаем с понедельника…»

Я задумчиво гляжу на текст и, подумав немного, закрываю приложение, прикрепляю файл с текстом к письму и по электронной почте отправляю Джо.

Я договорилась встретиться с Лиззи и Беном после работы в «Сквэйр-баре». Поэтому, сухо попрощавшись с Джеймсом Сэбином, завожу Тристана, и мы едем вверх по Парк-стрит. После недолгих поисков находим довольно узкое место для парковки.

«Сквэйр-бар» — шикарное местечко, расположенное в подвале дома на одной из старинных площадей Бристоля. Мне нравятся старинные площади; они напоминают о прошедших временах, когда вельможи разъезжали в своих экипажах.

На этой площади снимали фильм «Дом Элиота». Да, на этой самой площади. Я знаю это, потому что случайно проходила здесь в один из съемочных дней. Камеры вращались, дети, одетые в костюмы времен Эдварда, играли с обручами, у одного из домов стояла карета. Раньше я никогда такого не видела. Я прогуливалась прямо по площади, и вдруг разгневанный режиссер выкрикнул: «Стоп!» Это сразу же вернуло меня к реальности.

Я спускаюсь по ступенькам в бар и заглядываю внутрь. Слава богу, Лиззи уже сидит там, заняв сразу два барных стула, которые были с трудом отвоеваны у толпы посетителей.

Я прорываюсь к ней, чмокаю в щеку, бросаю сумку в ноги и неуклюже усаживаюсь на стул. Угадав мое желание, она молча передает выпивку, и я делаю пару больших глотков.

— Ну, как твой криминальный бизнес? — спрашивает она.

— Не фонтан.

В срочном порядке она подзывает бармена и заказывает еще два бокала. Затем поворачивается ко мне:

— Что, так плохо?

— Не думаю, что может быть хуже.

— Что случилось?

Я начинаю возбужденно разглагольствовать о сарказме Джеймса Сэбина, о происшествии с рацией, а затем рассказываю, как нас вызвали в больницу по поводу кражи лекарств.

— Ни за что не угадаешь, кого я там встретила, — Лиззи усмехается, представляя себе картину моего рабочего дня. — Доктора, с которым мы имели дело на прошлой неделе. Ха-ха!

Я поднимаю брови, и улыбка сползает с ее лица.

— Ты шутишь?

— К сожалению, нет. Именно его мы допрашивали по поводу кражи. Мне было так стыдно, — говорю я, делая глоток водки с лимонадом.

— Я забыла, как его звали?

— Доктор Кирпатрик.

— О, Господи! Ну и дела! Я подумала, что ты там встретила Терезу — нашу Священную Корову.

Голос сзади прерывает наш разговор:

— Привет, Холли, привет Лиззи. Боже мой! Потрясающий сюрприз — встретить вас в баре!

Это Священная Корова Тереза. Вот ревень!

Мы здороваемся с ней очень тихо, потому что она застала нас немного врасплох и, возможно, услышала слова про Священную Корову.

— Каким ветром вас сюда занесло? — спрашивает она.

Лиззи кисло отвечает:

— Вообще-то, у нас небольшой праздник. Холли недавно получила новую работу.

— Как здорово, — говорит Тереза, едва шевеля губами, стоит ли говорить, что даже без намека на улыбку.

— Да, это точно.

— И чем она теперь занимается?

— Осваивает новую почву, расширяет горизонты, намечает новые проекты, и все в таком духе.

— Лиззи, не преувеличивай, — цежу я сквозь зубы. Лиззи уж слишком раззадорилась, черт возьми.

— Да. С понедельника в газете появится ее новая хроника. Тебе стоит взглянуть, — продолжает она.

Я резко ударяю Лиззи по ноге, потому что, честно говоря, она сказала слишком много из того, что не стоило говорить Терезе. Потому что, как нам подсказывает опыт прошлого, чем меньше Тереза знает, тем лучше. Лиззи вздрагивает, но, к счастью, Тереза ничего не замечает и поворачивается ко мне.