Нелл позвонила Пегги, и как раз вовремя: та собирала вещи, готовясь уйти от Тима навсегда.

— Мне так жаль, — сказала едва не плача Нелл. — Не увольняйся из-за меня.

— При чем тут ты? — удивилась Пегги. — Я просто не желаю здесь больше работать. С тех пор как Уитни заняла твою должность, она не дает мне жизни. Сама не знает, что делает, потому что не имеет опыта, и, следовательно, непрерывно ошибается, а потом срывается на мне, если я исправляю ошибки, не предупредив ее. А если не исправляю, то просто впадает в бешенство. Словом, и так плохо, и эдак нехорошо.

— Представляю, каково тебе приходилось. Но что теперь с тобой будет?

— О, у меня все прекрасно. А вот у Тима начнутся проблемы.

— Я очень рада, — встрепенулась Нелл, но, повесив трубку, снова приуныла.

Гейб вышел из кабинета и оторопел:

— Что случилось с вашей щекой?

Нелл осторожно коснулась пореза:

— Случилось? Мое прошлое разбилось вдребезги, только и всего.

— О, черт, не шевелитесь, — как всегда, досадливо пробурчал Гейб. Он сходил в ванную и вернулся с мокрым бумажным полотенцем и аптечкой.

— Не волнуйтесь, со мной все в порядке, — прошептала Нелл, откатившись на кресле от стола.

Гейб зацепил ботинком ножку кресла и оттащил Нелл назад.

— Сидите смирно. Лучшего медицинского обслуживания здесь все равно не получите.

Он промыл ранку перекисью водорода, смазал мазью с антибиотиком и наложил тонкую полоску пластыря, чтобы соединить края пореза. Нелл поразила нежность его прикосновений, контрастирующая с мрачностью физиономии. Вообще-то она старалась не наслаждаться чьей-либо заботой, поскольку была уверена: долго это не продлится, но сейчас просто млела. Закончив трудиться, Гейб посмотрел ей в глаза. Она затаила дыхание, сраженная его близостью, он тоже замер. Прошел, кажется, целый год, прежде чем они опомнились.

Гейб выпрямился.

— Ну вот, вы снова в строю. Где же, черт побери, вам удалось порезаться?

— Лучше вам не знать. — Нелл коснулась пластыря.

— Неужели разбили очередное окно?

Нелл покраснела.

— Спасибо за помощь. Я ваша должница, — сказала она, лишь бы что-то ответить.

— Прекрасно. Сегодня вечером можете начать расплачиваться.

— Сегодня? А что делать?

— Будете подсадной уткой. Познакомитесь в баре с одним парнем. Нас интересует, попытается ли он вас соблазнить.

Нелл вспомнила свое отражение в зеркале. Живой мертвец.

— Думаю, вы выбрали не ту женщину.

— О, мужчины в гостиничных барах не слишком разборчивы, — возразил Гейб.

Нелл тихо охнула.

— Простите. Не хотел вас обидеть. Вы очень привлекательны.

Нелл с радостью поверила бы ему — и словам, и интонации, достаточно искренней, но ведь она видела себя в зеркале! Впрочем, вечер у нее совершенно свободен, если не считать трепотни с Сюз.

— Ну, раз вы так считаете… — согласилась она на странное предложение.

Некоторое время спустя она зашла к Гейбу и вернула ежедневник. По-прежнему взволнованная, да еще с порезом, взявшимся неизвестно откуда, она показалась ему какой-то загадочной, неуловимой, неизъяснимо притягательной. Правда, он всегда питал слабость к переменчивости. Взять хотя бы Хлою.

— Давайте покажу вам наш морозильник, — объявил Гейб, вставая.

— Морозильник? — Заинтригованная, она проследовала за ним в приемную.

Гейб открыл боковую дверь:

— Это кладовка Хлои. Здесь мы храним наши старые дела.

Нелл вгляделась в темноту.

— Почему?

— Потому что здесь стоит шкаф, который запирается. — Он включил свет и распахнул дверцу промышленного морозильника.

— Но зачем Хлое морозильник?

— На месте кафе когда-то был ресторан. Мы пользуемся тем, что от него осталось.

Он ступил в морозильник, Нелл — за ним.

— Где-то здесь находится ящик с пометкой «78», возможно, не один, а два. Найдите, просмотрите и отложите папки, на которых написано «Тревор Огилви» или «Джек Дайсарт».

— Постараюсь, — кивнула Нелл, оглядываясь по сторонам. — Кстати, дверца не может случайно захлопнуться?

— Может, но замок не автоматический. Вы всегда выйдете наружу.

— И за сколько лет скопились дела?

— Двадцать или тридцать. Прочие в подвале.

— А у вас и подвал есть, — сокрушенно протянула Нелл. — Итак, семьдесят восьмой. Сейчас поищу.

Он повернулся на выход, она слегка хлопнула его по спине:

— Вы не собираетесь объяснить, что происходит?

— Разумеется. Как только разрешу переделать визитные карточки и перекрасить окно.

Копание в ящиках не слишком увлекло Нелл, поэтому она неотрывно думала о предстоящем вечере; и чем больше думала, тем сильнее нервничала. К пяти часам, когда она отыскала около двух дюжин папок, ее уже тошнило от страха, как перед выходом на сцену. И не только тошнило. Трясло в ознобе. По дороге домой она заглянула к Сюз и сказала:

— Мне необходимо почистить перышки.

Ее усилия принесли достойные плоды. Четыре часа спустя она открыла Райли входную дверь, и тот лишился дара речи.

— Я проделала небольшую работу, — призналась Нелл, приглашая его войти.

— И это видно. — Райли склонил голову набок, обозревая результат. — Рыжие волосы. Вот как? Вам идет.

— Не считаете, что слишком ярко?

Нелл подошла к зеркалу. Она пока не успела привыкнуть к собственному преображению. Теперь, с блестящими волосами и кое-каким макияжем, она выглядела скорее полуживой, чем полумертвой. Уже неплохо.

— Мне показалось, это слишком. Но Стивен утверждает, что все выглядит естественно.

— Кто такой Стивен?

— Парикмахер Сюз. Он гений.

— Полностью с вами согласен. Все выглядит естественно.

Нелл обернулась и увидела, какими глазами он смотрит на ее платье — длинный чулок цвета «электрик», облегающий как вторая кожа.

— Я взяла его у Сюз, — пояснила она, и когда он спросил: «Что именно?», сообразила, что он пожирает взглядом не наряд, а фигуру. — Платье. Мне его дала моя лучшая подруга Сюз.

— У нее хороший вкус.

— Значит, мне всего лишь придется быть милой и приветливой?

— В таком платье даже и это ни к чему. Теперь у нас проблема.

— Какая? — Нелл одернула платье. — Слишком узкое?

— По мне, так нет. А вот для «жучка»… — Он протянул ей крохотный диктофон. — Вам нужно спрятать его на себе. Только где? Совершенно не представляю.