— Нет, не смей! Оставайся с нами.

— Он изменял, — прошептала Нелл. Ее вдруг затошнило.

— Чтоб он сдох, — прошипела Сюз, поддерживая ее. — Ты в порядке? Выглядишь ужасно.

Она взяла Нелл под мышки и взгромоздила на диван.

— Опусти голову ниже.

Нелл послушно уронила голову на грудь.

«Он изменял. Выставлял меня дурой».

— Ты знала?

— Нет. Клянусь, я бы тебе сказала. Но почему, почему он тебя разлюбил? Не понимаю. Ты дала ему все. Я поверить не могла, что у него хватило наглости тебя бросить. Настоящая жаба. Такие никогда не уходят в пустоту.

— Мне так жаль, — пролепетала Марджи.

Нелл несколько раз глубоко вздохнула, чтобы кислород дошел до мозга. Тим обманывал ее. Она была практичной, справедливой, взрослой, умной, а он ее обманывал. Дважды. Первый раз, когда спал с Уитни, и второй — когда уверял, что у него никого нет. Второе предательство хуже. Ложью он сумел погасить ее гнев. Сперва отнял работу, дом, половину фарфора, испортил жизнь, а потом солгал — испугался, что она убьет его за все это.

«Подонок».

Нелл села прямо. Злость сгустила кровь, движения замедлились.

— Ненавижу его.

— Давно пора, — одобрила Сюз. — Что теперь будем делать?

«Сейчас закричу…»

— Мне нужно идти, — промямлила Нелл, еле-еле сползла с дивана, но устремилась к двери с такой скоростью, что Марджи едва успела отскочить в сторону.

Целый час пропал зря. Гейб, ничего не добившись, вернулся в агентство и обнаружил, что Нелл исчезла. Он даже не удивился. Такой уж сегодня день!

Чуть не подскочив от пронзительного телефонного звонка, он схватил трубку. Иногородний клиент. Гейб уселся за стол Нелл и старательно записал просьбу ручкой с золотым пером, покоившейся справа от блокнота. На столе царил невероятный порядок. Со снимка в позолоченной рамке улыбались Нелл и очень похожий на нее юноша, очевидно, сын. Писаный красавец. А румяная Нелл выглядела здоровой и счастливой. Что же случилось у нее с тех пор?

Он повесил трубку и немедленно забыл о Нелл, ибо телефон зазвонил снова.

— Что ты узнал? — спросил Райли.

— Не много. Линни не оказалось дома, а ее квартирная хозяйка следила за мной из своей комнаты, так что я не смог открыть замок и войти. И с Тревором пустой номер.

— Как обычно. Вопрос в том, почему. Ничего не знает или что-то утаивает?

— Думаю, второе. Он, видите ли, не помнит, с какой радости одарил отца машиной.

— Забыл о «порше»?

— Твердит, что прошло двадцать три года, много воды утекло.

— Не верю я ему. Нелл в офисе?

— Нет. Поэтому я и отвечаю на звонки.

— Так вот, когда отыщешь, попроси найти дела за семьдесят восьмой, — посоветовал Райли. — Я чувствую печенкой, именно там кроется разгадка. Если она вообще существует. Пусть Нелл покопается. Эта женщина способна до всего докопаться.

— При условии, что вернется. Она оставила здесь все свои вещи, так что есть надежда.

— Может, ты перестанешь ее доставать? — возмутился Райли. — Ради Бога. Она скорее всего обедает. У тебя просто пунктик! Мания! Чем она тебе не угодила?

— Кстати, о маниях. Как поживает Джек?

— Я только начинаю, — с азартом объявил Райли. Очевидно, ему не терпелось с блеском завершить дело и потрясти кузена.

— Я тоже, — вздохнул Гейб. — Да, пока не забыл. Сегодня тебе предстоит устроить подопечному ловушку. Твоя специалистка по садоводству не может помочь?

— Ей нужно писать курсовую, — проныл Райли.

Гейб злорадно усмехнулся: «Так тебе и надо: впредь не будешь якшаться с детским садом».

— Я найду кого-нибудь, — пообещал он и прошел в кафе к Хлое. Та открывала духовку. — Можешь пойти сегодня с Райли? Требуется подсадная утка.

— Ни за что. Ненавижу подобные вещи. Они портят мне ауру.

— Верно. А ты не видела нашу новую секретаршу? — Нелл? Нет.

Хлоя вытащила противень и, оттолкнув Гейба бедром, поставила на гранитный прилавок.

— Она вроде бы не из тех, кто долго обедает.

— Она вроде бы не из тех, кто вообще обедает, — раздраженно проворчала Хлоя и убрала со лба влажный локон. — Впрочем, где тебе заметить?

— Что я сделал не так на сей раз?

Хлоя покачала головой и жестом велела ему уйти, но Гейб остался.

— Хлоя, что ты помнишь о моем па?

Хлоя мигом забыла о раздражении.

— О Патрике? Многое. Он был добр ко мне. И ужасно любил Лу. До чего грустно, что он умер вскоре после ее рождения! Он вправду был от нее без ума.

— Да, — пробормотал Гейб, стараясь не вспоминать. — Как по-твоему, он был нечестным?

Хлоя отложила лопатку.

— То есть продажным?

Значит, сомневается в его порядочности. О, черт! А Гейб надеялся, что она скажет: «Ты что, спятил? Конечно, нет!»

— Больше, чем ты, — выговорила она наконец.

— Я? — ошалел Гейб. — Ты считаешь меня продажным?!

— Думаю, ты поступаешь так, как считаешь нужным. Вряд ли тебе приходилось заниматься особо темными делишками, но, по-моему, ты на это вполне способен. Вообще способен почти на все при наличии определенного мотива.

— Иисусе, — прошептал Гейб.

— И твой па был таким же. Только, сдается, он любил деньги куда больше, чем ты.

— Эй! — возмутился Гейб.

— Да брось! — отмахнулась Хлоя. — В принципе ты был мне верен, хотя я была тебе не нужна. А вот твой па изменил бы мне еще во время медового месяца.

— У нас не было медового месяца. Господи, разговор становится все интереснее. Значит, я мошенник и полуимпотент?

— Я так не считаю. Речь идет о мотивах. Что вообще происходит?

Гейб почувствовал, как черная тоска сомкнулась над ним.

— Похоже, па сотворил что-то плохое. Настолько, что даже не хотел, чтобы я узнал об этом.

— Вот это да! — Хлоя облокотилась о прилавок. — Ведь он рассказывал тебе все. Должно быть, это и впрямь что-то ужасное.

— И имеет какое-то отношение к машине.

— В самом деле? А может, это как-то связано с твоей ма?

— Мамой? — нахмурился Гейб. — Не пони…

— Ты всегда говорил, что она ушла из-за машины. Я вообще ее не знала, зато знаю тебя, и поверь, свои моральные принципы ты получил в наследство не от папаши. Так что он, возможно, действительно сделал что-то чересчур мерзкое, потому-то она и ушла, а вовсе не из-за машины.