сумерках фигура ехавшего впереди Ульфрика вскоре стала едва различима. Торбранд и рыжеволосый великан двинулись в другом направлении, и вскоре они выехали к большой поляне.

Торбранд занялся животными, Лейф нашел клочок земли у дерева, который не был покрыт снегом. Некоторое время он тщательно стряхивал снег с веток дерева, потом принялся разводить огонь, достав из кармана какой-то предмет, похожий издалека на кусок коры. Выбив искры, он поджег несколько веточек.

Эльфвина решила, что должна чем-то помочь, но остановила себя. Как верно заметил ранее Торбранд, она пленница, а не гостья. И конечно, не будущая супруга, отданная врагу, чтобы построить мирные отношения на руинах поселений и костях воинов. Принцесса села в отдалении и принялась обдумывать, как лучше вести себя дальше. Побег она по-прежнему исключала. Невозможно понять, где они находятся, можно лишь предположить, основываясь на том, что двигались они на север от того места, где ее остановил Торбранд. Даже если ей удастся найти, кто ей поможет, едва ли получится передвигаться быстрее, чем хорошо обученным выживанию в любых условиях воинам-норманнам.

Она не вполне отчетливо понимала, какова цель ее похищения, но уже могла сделать некоторые выводы. Она жива и невредима. Ее куда-то везут и хотят доставить в целости и сохранности. Конечно, мужчинам не стоит доверять, они всегда меняют планы, если это выгодно, но все же она не считала, что находится в смертельной опасности. Впрочем, тревожиться всегда есть о чем.

Сейчас, когда впереди ночь, она не могла позволить страху завладеть разумом.

Матушка ничего хорошего не говорила об обязанности женщины делить ложе с мужчиной, а ведь у нее был муж, которого надо было уважать и почитать, особенно сестре короля Уэссекса. «Я выполнила свой долг, — сказала Этельфледа в день совершеннолетия дочери. — Послушай же меня. Ты исполнишь свой так, как этого потребует судьба. И молись, чтобы тебе не пришлось ждать долгих десять лет, чтобы подарить мужу ребенка».

Этого хочет от нее Торбранд?

Пламя обжигало ее изнутри. Нет никакого смысла беспокоиться о том, что ждет ее в будущем, этого ей изменить не под силу. Потому она сидела на холодном камне и наблюдала за ловкими действиями мужчин.

Закончив одно дело, Торбранд стал устанавливать два шатра. Эльфвина внимательно наблюдала, стараясь не упустить, что и как он делает. Чем больше она знает, тем больше сможет сделать. По крайней мере, так всегда учила матушка. Она сама не была неженкой, предпочитала дать дочери больше знаний, обращала внимание как на важные вещи, так и на те, что казались второстепенными. «Женщине неизвестно, какая, пусть мельчайшая, деталь изменит все», — говорила Этельфледа.

Видя, как Торбранд расстилает шкуры, на которых им предстоит опять провести ночь, она поняла, что не может больше обдумывать тактику. В голову пришла мысль, что она никогда раньше не спала в объятиях мужчины. Сначала не понимала, как к этому относиться, но потом решила: не стоит ничего усложнять. Расслабившись, она будто погрузилась в глубокую реку, и течение понесло ее. Сейчас многое нужно принять, со многим смириться. Эльфвина задумалась, почему ей спалось так хорошо и крепко, ведь без мягкого матраса должно быть неудобно, к тому же руки Торбранда были тяжелы, как толстые ветки могучего дерева. При этом воспоминании внезапно появилась тяжесть в ногах, хотя она и сидела.

Всех ее знаний об отношениях с мужчиной было мало, чтобы представить, каково будет совокупляться с ним на этих пушистых шкурах. При одной этой мысли бросило в дрожь.

«Терпи, будь сильной», — твердила она себе.

Впереди будет не один день, за которыми последуют холодные ночи. Никто не знает, чему и когда суждено случиться.

Сейчас перед ней уже разгорался костер, особенно яркий на фоне темного леса, от него исходило тепло. Надо радоваться и этому.

Торбранд переговорил о чем-то с братом и повернулся к ней, окинув хмурым взглядом, от которого внутри опять появилась дрожь. Он смотрел пристально и молчал. По непонятной причине, дрожь сменилась волнением, но странного характера, такого она не испытывала раньше. Дыхание сбилось, в животе появилась тяжесть.

Торбранд не успел ничего сказать — на поляну выехал Ульфрик с привязанной к седлу добычей.

— Но как ты узнал, где мы? — выпалила удивленная Эльфвина, забыв, что велела себе помалкивать.

Торбранд повернулся к ней, глаза его были темными и бездонными.

— Волшебство, что же еще.

— Видимо, вы все дни проводите в лесу, изучая его секреты. Когда не… — Она замолчала и ткнула пальцем в его меч, который был будто выставлен на обозрение, поскольку плащ он скинул.

— И это тоже, — произнес Торбранд, склонив голову набок.

Затем, сделав всего несколько шагов, преодолел разделявшее их расстояние, взял ее за руку и потянул на себя, заставляя подняться. Она вздрогнула от неожиданного прикосновения и вскочила, сразу ощутив, как слабы уставшие ноги.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Просто мне никогда не приходилось ехать так долго и так быстро.

Взгляд его стал еще острее, словно он хотел проникнуть в самые потаенные ее думы. Голова у девушки закружилась, но она не смогла найти ни одной разумной тому причины.

— Тебе больно, — заключил он, и Эльфвина покраснела от смущения до корней волос. Она отчетливо почувствовала, как незнакомые ощущения охватывают тело. — Не тревожься, я тебе помогу.

— Так вот зачем ты здесь, — резко произнесла она и, опустив голову, принялась опять корить себя за несдержанность.

Почему рядом с таким грозным мужчиной она ведет себя неразумно? Что с ней происходит?

— Ну, меня не назвать великодушным. — Глаза его весело сверкнули.

Эльфвине стало так жарко, что захотелось отойти подальше от костра, но Торбранд взял ее под локоть и усадил на положенное около огня бревно, сам устроился рядом. При этом он не произнес ни слова. Они так и сидели молча, пока Ульфрик ощипывал и потрошил дичь, а Лейф возводил свой шатер для ночлега.

В какой-то момент Торбранд зашевелился, она напряглась и приготовилась к новой порции слов, убеждая себя на этот раз промолчать, но он всего лишь накинул плащ. Впрочем, одного его присутствия было достаточно, чтобы жар внутри не утихал.

— Вы трое совсем не разговариваете друг с другом, — не сдержавшись, произнесла Эльфвина, — но, похоже, отлично понимаете.

— Мы выросли вместе, — ответил Торбранд. — Сначала были мальчишками, потом стали мужчинами, и все это время не расставались.

Лицо его было так близко, что Эльфвина не решилась повернуться и посмотреть. Последние сутки они провели вместе, прижавшись, и в седле, и ночью. Но чувствовать на себе его внимательный взгляд — совсем новый интерес. Сложно привести в порядок мысли