На другой день Юбер де Комбо-Рокелор и Корнелиус Б. Уишбоун по приглашению Адальбера пришли позавтракать в гостиницу «Вселенная». Эти двое, которых разделяли происхождение, возраст и культура, неожиданно крепко подружились. До такой степени, что профессор предложил техасцу пожить у него, и тот отлично устроился в старом доме в Гран-Карруа. Строение было средневековым, его стены видели Жанну д’Арк, но при этом хозяин сумел сделать жилище комфортным и изысканным. За домом следил Болеслав, поляк, музыкант с непроизносимой фамилией и с шевелюрой, как у Шопена. Композитор был для него богом, он знал все его произведения. В силу отсутствия рояля он либо распевал их во всю мощь легких, либо мрачно бубнил, в зависимости от настроения. Это был политический беженец, ненавидевший Советы и сбежавший из их застенков. Профессор нашел его зимним вечером самым романтическим образом: наполовину замерзшим перед Коллеж де Франс, где профессор только что прочитал великолепную лекцию. Очень худой мужчина с огромным достоинством попросил у него милостыню на мотив «Ноктюрна № 5» и настолько поразил обычно сдержанного в эмоциях Юбера, что тот отвез его в свою парижскую квартиру на бульваре Сен-Мишель и доверил заботам консьержки госпожи Лебле, которая следила за его квартирой. Профессор поручил ей приготовить для Болеслава комнату горничной и откормить его, чтобы потом он мог забрать его с собой в Шинон. Там поляку устроила экзамен Сидони, экономка Юбера. Выяснилось, что поляк обладал настоящим талантом слуги. Это позволило Сидони посвятить себя исключительно кухне.

Когда Альдо и Адальбер появились в доме профессора, Болеслава не было. Профессор «одолжил» его одному из своих старых друзей из Анжера, который лишился своего лакея, а потом сломал ногу и так и не смог найти слуге замену… Болеслав вернулся на другой день после пожара в Круа-От и горько сожалел о том, что не был эти дни рядом со своим хозяином. Появление техасца доставило ему огромное удовольствие благодаря аромату приключений, окутывавшему его, и к тому же поляк находил его невероятно симпатичным. С этого времени дом в Гран-Карруа чаще жил в ритме вальсов – предпочтительно «Собачьего вальса»! – чем в ритме ноктюрнов. Поляк пришел почти в состояние экстаза, когда двое мужчин заинтересовались, по общему согласию, развалинами сгоревшего замка и его подземельями в надежде отыскать сначала путь, которым преступники ушли к реке, а потом, возможно, и кое-что другое.

– Вы что-нибудь нашли? – спросил Адальбер, когда все уселись вокруг стола.

– Мы почти выяснили, как им удалось сбежать, – сказал профессор. – Путь завален практически наполовину, но впереди виден свет. Разбирать ход не имеет смысла. Зато Корнелиус, хранящий в памяти интерьер замка, думает, что до обвала по этому ходу можно было попасть в крипту часовни, которая пострадала меньше.

– Я не сомневаюсь, что эти археологические изыскания очень полезны, – несколько суховато заметила госпожа де Соммьер, – но боюсь, что нам придется решать более серьезную проблему. Мари-Анжелин случайно встретила поддельного Цезаря Борджиа. Расскажите, Адальбер! У вас это получится лучше.

– Все так плохо, Амели? – встревожился профессор. – У вас и правда вид как у покойницы!

Вот этого говорить не следовало! Зеленые глаза маркизы полыхнули ярким огнем:

– Если вы будете говорить мне об этом при каждой нашей встрече, Юбер, мы с вами больше никогда не увидимся! Я даже спрашиваю себя…

– Спокойствие! Спокойствие! Не сердитесь! Боюсь, что вы совсем не бережете себя! Я умолкаю. Начинайте, мой мальчик! – обратился профессор к своему бывшему ученику.

– Благодарю, профессор! Но когда вы узнаете, каким было путешествие наших двух отважных союзниц, вы поймете, что к реальной усталости примешивается еще и искренняя тревога по поводу будущего Морозини и его жены…

Адальбер пересказал последовательность неприятных сюрпризов, которые приготовила поездка в Цюрих, начиная с обескураживающего приема Лизы, инцидента с розами и заканчивая невероятной встречей Гаспара Гринделя с тем, кого они уже и не знали, как называть.

– Чтобы вам стали известны мельчайшие подробности, добавлю, что в Париже дамы встретились с комиссаром Ланглуа. Теперь ему известно столько же, сколько и нам, и, полагаю, он уже начал работать. Самое главное сейчас – это охрана особняка госпожи де Соммьер, когда туда вернется Альдо. А это случится уже в субботу!

– Вы его видели сегодня утром, Амели? Вы ему обо всем рассказали?

– Разумеется, нет! – не выдержала Мари-Анжелин, которой никогда не нравилось молчать. – Он выслушал сокращенный вариант, но едва ли нам удастся долго скрывать от него истинное положение дел. Как только Альдо наберется сил, а мы все его хорошо знаем, он сразу захочет вмешаться. Чтобы заставить его сохранять спокойствие, потребуется немало сил. Мы, разумеется, сделаем все возможное…

– … но вам все же понадобится помощь, – вмешался Адальбер, – и это моя задача… Хотя мне очень хочется самому отправиться в Швейцарию.

– Если вы хотите туда поехать для того, чтобы уговорить Лизу, то вы напрасно потеряете время, мой мальчик! Я убеждена, что к вам она отнесется еще с большим подозрением, чем ко мне! – вздохнула госпожа де Соммьер.

– Я бы хотел встретиться не с ней, а с ее отцом! Совершенно невероятно, что он счел возможным уехать в Лондон сразу после того, как его дочь вернулась в родное гнездо. Это на него не похоже! Мне бы хотелось узнать, что он думает об этой истории! Мне он ответит скорее, чем полицейским, которые скоро примутся за работу…

– Тем более что в Швейцарии им потребуется получить огромное количество разрешений, – добавил Юбер. – Насколько мне известно, это одна из редких стран в Европе, которая еще не до конца вступила в Интерпол! Что касается наблюдения за Морозини, я охотно предлагаю вам свою помощь…

Уишбоун опустошил свой стакан белого игристого вина вувре, которое явно становилось его любимым напитком, и поднял руку, словно собираясь голосовать.

– Я тоже! – с энтузиазмом сказал он. – И я даю доллары, чтобы покупать сообщников, шпионов, дома для наблюдения…

– И убийц тоже? – иронично заметила Мари-Анжелин.

Но техасец не шутил.

– Если нужно, то да! Это я причина несчастья, я хочу помогать!

– Вы не собираетесь вернуться в ваш родной Техас? – мягко поинтересовалась госпожа де Соммьер, сумев улыбнуться этому очаровательному человеку, которого все приняли.

– Да, но не сейчас! Когда все будет в порядке, я покупаю яхту и везу всех в гости. А пока я с визитом в Турени! Потрясающий край! Может, купить замок и дубовый лес для… омелы? Я правильно говорю, Юбер? – закончил он, с широкой улыбкой глядя на профессора. Тот залился горячим румянцем под недоверчивыми взглядами госпожи де Соммьер и План-Крепен, которая не удержалась:

– Я брежу! Профессор, вы сумели уговорить его на… Ой!

Продолжить она не сумела. Адальбер почти раздавил ей ногу под столом и поспешил вернуться к теме разговора:

– Мы несколько увлеклись! В данный момент нам важно обеспечить Морозини максимально спокойное выздоровление, а мы тем временем постараемся собрать по кусочкам его семейную жизнь. В субботу мы везем Альдо в Париж, а тем временем Ланглуа и его люди примутся за дело. Он предупредит меня, когда я смогу поехать в Цюрих, чтобы поговорить с Морицем Кледерманом. Иначе можно сделать больше плохого, чем хорошего.