– Зачем же впадать в крайности! Но не волнуйся, в слабоумие ты не впадаешь!

– Что за слова, тетушка! – Альдо посмотрел на нее и коротко рассмеялся. – Но они хороши тем, что приводят в чувство. Что касается Ги, то мы дадим ему возможность, не откладывая, сообщить свою плохую новость, иначе ему не пойдет на пользу завтрак, и Эвлалия устроит забастовку!

В самом деле, как только все заняли места за круглым столом, Альдо дал своему старому другу время только расправить салфетку на коленях и сразу начал разговор:

– Почему бы вам, дорогой Ги, не рассказать нам прямо сейчас, что вас так мучает? Думаю, что вам станет намного легче!

Бюто застыл, а его изумленный взгляд переходил с одного лица на другое – причем План-Крепен и Адальбер были изумлены не меньше, – пока не вернулся к Альдо.

– Как вы догадались?

– Не я, но тетушка Амели! От нее ничего не скроешь… Она предупредила меня о вашем состоянии, полагая, что это может касаться только меня. Говорите же! А потом мы все сможем отдать должное маленьким шедеврам Эвлалии.

– Я хотел дать вам время восстановиться…

– Все настолько плохо?

– Да… Но, в конце концов, нет смысла откладывать разговор. Итак: княгиня Лиза требует развода!

Молчание стало ответом на это известие. Лишь с губ Сиприена, который принес блюдо и едва не уронил его, сорвалось ругательство. Госпожа де Соммьер просто положила руку на пальцы внезапно побелевшего, как полотно, Альдо и почувствовала, как они сжались.

– Она не имеет права. В Италии не существует такой процедуры.

– Но это можно сделать в Швейцарии, и она намерена воспользоваться своим двойным гражданством, – сказал Ги, доставая из кармана конверт. – Письменное прошение подано в суд Цюриха! Вполне вероятно договориться и с итальянским законом, при условии, что княгиня Лиза больше не выйдет замуж, и при наличии определенных средств. Когда есть деньги, можно обойти любой закон… особенно в фашистской Италии!

– Вы забыли только об одном, – выкрикнула План-Крепен, – она католичка, венчана перед Богом, а с ним договориться не удастся. Если только она не потребует аннулировать брак перед судом в Ватикане. При наличии троих детей ей трудно будет это сделать. Не считая того, что она станет посмешищем!

– О, княгиня нашла выход… Она готова принять протестантство.

Воцарилось напряженное молчание, новость оказалась ужасной, в нее верилось с трудом.

– Едва ли ее семья примет это решение! Возможно, ее отец согласится, так как мне неизвестна глубина его убеждений. Но вот ее бабушка этого не вынесет. Валери фон Адлерштайн глубоко верующая женщина. Она обожает свою внучку, но не до такой степени, чтобы принять ее отречение…

– Я уверен, что они не в курсе событий, – решился заметить Адальбер, – если хотите знать мое мнение…

Холодный голос Альдо прервал его:

– Если она хочет развода, она его получит. Я не буду ей препятствовать. Чтобы она решилась на такое, она должна меня ненавидеть! Прошу меня простить…

Он бросил салфетку, встал и вышел из столовой, провожаемый взглядами присутствующих. Ги хотел было последовать за ним, но маркиза удержала его:

– Нет. Его лучше оставить одного, чтобы он перенес этот жестокий удар. Вы тоже останьтесь, Адальбер! Сиприен, вы можете подавать!

Завтрак начался в оцепенении… Все ели нехотя, пока не появилась явно недовольная Эвлалия и не спросила, чем им не угодил ее запеченный паштет по-удански.

– Он прекрасен, моя добрая Эвлалия, – ответила маркиза, – но мы только что услышали плохую новость и…

– Поэтому нужно есть! При всем моем уважении к госпоже маркизе, когда вам на голову падает черепица, нужно твердо стоять на ногах, чтобы выдержать этот удар. А человек с пустым желудком не сможет крепко стоять на ногах!

– Она права! – одобрил Адальбер, приступая к паштету. – Тем более что паштет восхитителен! Эвлалия, когда мы закончим, не будете ли вы так любезны приготовить поднос с завтраком, чтобы я отнес его господину Альдо?

– Я сейчас же отнесу его! – предложил Сиприен.

– Благодарю, но лучше это сделаю я. Что же вы? Не молчите!

– Я искренне сожалею, – пробормотал Ги, несколько обескураженный этой семейной драмой. – Мне следовало дождаться кофе…

– Нет, – возразила ему госпожа де Соммьер. – Все не так уж и плохо. Мы сможем обменяться мнениями, и я начну первой. Мне с трудом верится, что Лиза сама приняла это решение и была при этом в здравом уме… Женщина, которую мы с План-Крепен видели в Цюрихе, была совершенно не похожа на ту, которую мы знаем и любим.

– Это правда, – подала голос старая дева. – Она напоминала зомби! Даже принимая во внимание все то, что она перенесла и от чего еще не оправилась, наша Лиза – полная противоположность пациентке доктора Моргенталя.

– Несомненно, но она уже не в клинике, и я нахожу невероятным тот факт, что Лиза могла принять это ошеломляющее решение, находясь в доме своей бабушки рядом со своими детьми! Это… это чудовищно!

– Вероятно, есть какое-то объяснение, – задумчиво произнес Адальбер. – Сообщив нам, что Лиза вернулась в Вену, Ги упомянул медсестру из клиники. В ее обязанности входит следить за продолжением лечения, назначенного в больнице. Мне это кажется чрезмерным! Лиза не вернулась одна в пустой дом, она приехала во дворец со множеством слуг, на глазах которых она выросла. Рядом с ней любящая и внимательная бабушка, к ее услугам все венские врачи. Еще целая команда занимается детьми! И ей потребовалась чужая женщина, чтобы «следить за лечением»? Полно! И я бы очень хотел добавить: «Глупости!»

– О чем вы думаете? – пробормотал господин Бюто. – Эта женщина должна давать ей наркотик?

– Почему бы нет, если мы имеем дело с теми, кто называет себя Борджиа? Если кузен Гаспар приятель «Цезаря», почему бы им не быть друзьями с этим доктором Моргенталем, неврологом, если не сказать психиатром? Мне кажется, такое вполне возможно, разве не так? Дайте мне это, – Адальбер обратился к Сиприену, вернувшемуся с полным подносом еды. – Я намерен попытаться направить мысли Альдо в правильное русло!

Госпожа де Соммьер достала платок и сделала вид, что сморкается, возможно, для того, чтобы смахнуть непрошеную слезу.

– Попробуйте уговорить Альдо, чтобы он хотя бы еще какое-то время ничего не предпринимал! Подумайте о том, что он не совсем здоров…

– Это другая история! Вы знаете вашего племянника: если у него земля начинает гореть под ногами, его никто не удержит. Могу лишь пообещать вам, что не отстану от него ни на шаг…

Сидя в кресле у окна и опершись локтями о колени, с дымящейся сигаретой в пальцах, Альдо Морозини смотрел в парк, не видя его. Не услышал он и два коротких стука в дверь. Тихие слезы катились по его щекам. Не дождавшись ответа, Адальбер вошел в комнату.