Я говорил, говорил и говорил. Рядом со мной был человек, которому я только и мог доверить невероятную правду — об этом твердили эмоции, которым я уже приучился подчиняться. Я увлекся, избавляясь от бремени одиночества, как вдруг в какой-то миг ощутил, что рядом уже нет того, кому я доверился. Рядом застыла красивым манекеном отстраненная и хладнокровная незнакомка со слегка надменным лицом. Ошарашенный наступившей переменой, я замолчал, всматриваясь в нее. Она тоже молчала. Пауза затягивалась, у меня было ощущение, что она рассматривает меня как забавный образец сумасшедшего. Уязвленное «я» взбрыкнуло, я отстранился выпрямляясь и, в свою очередь, всмотрелся в это деловое холодное равнодушие. Что произошло? Почему я с такой радостью доверился этой незнакомой красавице?

Ана, вероятно, тоже почувствовала эту перемену, она на несколько мгновений отвернулась, невидящими глазами всматриваясь куда-то вдаль, затем одним изящным движением поднялась.

— Пойдем в имение. Мне надо обдумать все это.

— Может быть, ты хотя бы расскажешь мне, что я забыл, что произошло, как я сюда попал?

Она замерла, задумчиво глядя на меня.

— Сомневаюсь, что тебе это надо. Да и рассказывать придется слишком много. К тому же я не уверена, что ты имеешь на это право.

— Как это?! — Я вскочил. — А кто же еще имеет на это право?

Ана двинулась прочь, бросив на ходу:

— Его здесь нет. Извини.

Я замер на месте. Изящная фигура молодой женщины удалялась в сторону поместья. Меня переполняли обида и возмущение. Я доверился ей! Меня же, внимательно выслушав, посчитали недостойным рассказа обо мне же. Кроме того, яростно бунтовали те эмоции, которые я не мог контролировать, те, что достались мне от забытого. Любимая женщина, с которой ты был в долгой разлуке, обнаружив при встрече, что ты лишился части себя, отказала тебе! Я ощущал себя безногим ветераном, вернувшимся с фронта, чтобы обнаружить, что ждали совсем не его. Кавардак в мыслях дополняла память о том, что ни на каком фронте я не был, а прогулял целую неделю на работе, наслаждаясь отдыхом и услужливой заботой в чужом мире, а теперь обижаюсь на то, что незнакомая красавица не обратила на меня должного внимания!

Голодный и злой, я просидел на ветру до сумерек, разглядывая полотно океана, пока за мной не явилась Дара.

— Илия. Пойдем в комнату — обедать пора.

Я оглянулся.

— А, Дара. Что там в поместье?

— Владыка заперся с Хозяйкой.

— Обо мне спрашивали?

— Велели, чтобы ты оставался у себя.

— Ладно. — Я поднялся. — Пойдем. Война войной, а обед по расписанию.

— Чего? — не поняла меня собеседница.

— Пойдем, говорю, обедать.

Вечер прошел в одиночестве, если не считать пару визитов всегда готовой услужить Дары. По ее словам, Ана вернулась к себе и велела не беспокоить. Владыка сам не свой. Несколько раз появлялся в башне дочери, но та не пожелала разговаривать. Сейчас заперся у себя.

Я сразу же заметил, что кто-то рылся в моих вещах. Маленькие треугольные камешки, назначение которых я до сих пор так и не выяснил, были аккуратно отложены в сторону. Остальное того, кто приходил в эту комнату, не заинтересовало.

Мне ничего иного не оставалось, как ждать. Ждал не только я, но и тот, кого я забыл. В душе ворочались неясная обида и ожидание встречи — ему не терпелось вновь увидеть Ану. Впрочем, ожидания эти оказались бесплодны, и мы оба уснули уже глубокой ночью, причем я чувствовал себя совершенно измотанным.

Проснулся очень рано. В комнате было темно, но за окном уже угадывался в небе слабый серый отсвет далекой зари. Сна, как говорится, не было ни в одном глазу. Я отчетливо понимал, что оставаться в постели бессмысленно, но еще какое-то время валялся, не в силах придумать себе занятие. Наконец, одуревший от бесконечного роя однообразных мыслей, я встал, неторопливо умылся, оделся и аккуратно, стараясь никого не разбудить, двинулся наружу — во двор.

Угловые фонари еще светили, но уже практически ничего не освещали, лишь расцвечивали мостовую вокруг себя желтым отблеском. Посреди двора застыл знакомый силуэт самолета. Странно было думать, что его создал я. Я бы точно сделал все по-другому. Оперение, конечно, самый дешевый способ стабилизировать аппарат в полете, но на предельно малых скоростях оно будет только мешаться. Располагая возможностями магии, можно было собрать самолет и без привычных аэродинамических поверхностей, повысив маневренность и вместимость.

Я тихо рылся во внутренностях когда-то летавшей машины, пытаясь рассмотреть в полумраке устройство ее приводов, когда знакомый голос сзади заставил вздрогнуть от неожиданности:

— Далеко собрался?

— Ана?! — Я застыл, вновь погрузившись в волну эмоций — неожиданная радость, какая-то детская обида, надежда.

В бледном сумраке ее лицо, казалось, потемнело еще сильней и своим совершенством напоминало мраморное изваяние, лишенное мелких недостатков, присущих живым женщинам.

— Да вот, мне кажется, переделать бы, — забормотал я, смущаясь, как будто она застала меня за чем-то очень интимным.

Девушка подалась вперед, внезапно оказавшись волнующе близко.

— Ты говорил, что под действием искусства память возвращалась. Так?

— Ну да. — Я помычал. — Не то чтобы совсем, просто было ощущение, что она рядом, что я могу коснуться ее в любой момент. Вот только времени на это не было. Что успело, то и всплыло. — Я поежился. — Приятного мало.

— Что?! Что всплыло?

Мне не хотелось ни говорить, ни вспоминать, но я понимал, что Ана что-то задумала, и в любом случае это было в моих интересах.

— Боль. Пытка какая-то. Не хочу рассказывать!

Я не узнал собственный голос — как будто горло перехватил спазм. Я звучал хрипло и зло. Ладонь девушки легла на мое лицо, отвлекая и успокаивая. На мгновенье мне показалось, что она собирается меня поцеловать, но Ана вновь отстранилась, схватив меня за руку.

— Пойдем. Тут есть одно место, где мы можем все проверить. Тем более, что почти все спят.

Увлекаемый ее рукой, я забеспокоился:

— Что проверить?

— Вернется ли память, если тебя хорошенько поджарить! — Она выпустила мою руку. — Не просто приложить магией, а дать тебе в ней повариться. Дать тебе время! — Она немного помолчала, всматриваясь в меня. — Справишься?

Я криво улыбнулся и пожал плечами.

— У меня что, есть выбор? Пойдем, красавица, попробуем!

Ана посмотрела странно, и мне запоздало подумалось, что, пожалуй, я был слишком фамильярным, но извиняться не стал — в конце концов, забытый я был ее мужем.

Как выяснилось, неподалеку от имения, в противоположной стороне от причалов находилась еще одна бухта. Маленькая, округлой формы, с отвесными скалистыми стенами и крохотным зеркалом воды, усыпанным обрушившимися валунами, она была бесполезна для судов или людей, но подарила нам настоящее уединение, когда мы спустились по узенькой тропке на шуршащий каменным щебнем выступ над бездной.