распростертой на полу. Слезы струились по лицу ручьями, капая на грудь, затекая под блузку. Уже сев за стол, она подняла руку, намереваясь окликнуть Эдди, но не смогла. В конце концов, подчинившись порыву, она упала лицом на стол и нахохоталась вдоволь.

– С тобой все… в порядке? – спросил Эдди.

Она сделала еще одну попытку заговорить, но выдавила лишь:

– Не могу.

– Что, все прошло так хорошо?

– Нет, нет, не хорошо.

Она продолжала трястись, как в истерике, – еще чуть-чуть, и ее хватит удар. Ей хотелось пересматривать ту сцену снова и снова, как в закольцованном видеоклипе.

– Я так рада, что сейчас умру.

Когда ее отпустило, Айрис несколько часов просидела, уставившись в экран компьютера. Она выполнила все запланированные на день задания, отметив галочкой каждый пункт, и ответила на все письма, но поминутно заставляла себя сосредоточиться. Опять пришло сообщение из обувного магазина. Тема письма: «Мы соскучились». «Нет, не соскучились», – подумала она, в очередной раз отписываясь от них.

К концу дня все собрались на кухне, чтобы спеть «С днем рожденья» парню из бухгалтерии. Парень из-за лысины все время, даже летом, ходил в вязаной шапочке. Айрис попробовала три разных торта, поболтала кое с кем о том о сем и, чувствуя подступающую тошноту, вернулась на свое место. Она смотрела в окно на ясное голубое небо и на идущих по улице людей, слушала нестройный хор чаек – как далеко от моря они забрались – и гулкий рокот стройки. Она взглянула на потолок и подумала – наверное, в сотый раз за одну неделю, – что определенно могла бы повеситься прямо тут, на люстре. Что бы они сказали, обнаружив мой труп?

Следует чем-то заняться, двигаться вперед, вырабатывать в себе качества лидера, строить планы завоевания мира. Но на самом деле ей хотелось одного: встать и заорать: «Мне все до лампочки!» Какое бы это принесло облегчение. Возможно, остальные присоединились бы и все закричали бы хором: «Нам все до лампочки!» или даже запели бы, как оперный хор, а потом, как животные, коими они и были, принялись бы все ломать и крушить, зубами вырывать из розеток провода от компьютеров и выбрасывать их в окна, лапать друг друга и трахаться на крутящихся офисных стульях. Она представила себе, как Элисон стоит на столе, подняв руки над головой, и орет.

Быть такой везучей и такой несчастной – это было невыносимо. «Меня следует усыпить, как собаку, – думала она. – Надо уехать из Лондона. Бежать из страны, с планеты, из Солнечной системы».

После работы коллеги звали Айрис пропустить по стаканчику, но она сослалась на головную боль. Дженни уговаривала ее пойти с ними, даже взяла за плечи и потащила по коридору, как будто без нее не будет никакого веселья. Вопрос численности: лишний голос за столом, чтобы поливать грязью Элисон и убеждать остальных, что они прекрасные люди.

По пути домой Айрис терзало чувство вины. Киран не было. Айрис лежала на кровати, листала сайты с одеждой, представляя себе, как тряпки улучшат ее внешний вид. Она сохранила закладки в нескольких местах, ничего не купила, приняла душ, довела себя до оргазма, после чего ей стало стыдно, как будто кто-то мог ее увидеть и осудить. В банном халате и с влажными волосами она вернулась к ноутбуку. В половине одиннадцатого в дверь позвонили. Это был Эдди – на лице его играла беззаботная пьяная улыбка, глаза сияли. Первое, что он сделал, – залез ей под халат. Она шлепнула его по руке. Они прошли в спальню, и она позволила ему ласкать себя, но потом остановила, и они просто лежали под одеялом и курили принесенный им косяк.

– С тобой все в порядке? – гладя ее по волосам, спросил он.

Айрис выпустила в воздух длинную прозрачную струйку дыма. Эдди был явно разочарован – он надеялся на секс. Айрис была разочарована его разочарованием.

– Знаешь, у меня сегодня была аттестация, – сказала она.

– И поэтому ты в таком странном настроении?

– Если я не хочу заниматься сексом, это еще не значит, что у меня странное настроение. Я что, все время должна хотеть?

– Ну, я вот все время хочу, – ухмыльнувшись, сказал он.

– А я, выходит, должна соответствовать?

– Нет, конечно. – Он выдохнул и вздохнул одновременно. – Ладно, проехали.

В комнате пахло неопрятно и сладковато: травой и нестираным бельем. Как давно здесь поселился этот запах? Слишком давно.

– Послушай, Айрис, – сказал он, – если тебе когда-нибудь захочется поговорить со мной – на любую тему – я готов.

Она покосилась на него, издала короткий смешок и снова уставилась в потолок.

– Ты о чем? – Краем глаза она видела, что он наблюдает за ней.

– Не хочу навязываться, но ты как бы можешь ничего от меня не скрывать. Расскажи мне.

– Что именно?

– Все. Все, что тебя беспокоит.

Айрис почувствовала в горле спазм. По телу пробежал холодок. Он что-то понял? Он как-то прознал, что внутри она вся гнилая? Неужели он видит, что над ее кроватью висит злой дух Смог? Слышит, как тот смеется над Айрис, над ее слабыми попытками сойти за человека? Но как он это узнал, если даже Киран, Мона и мать ничего не знают?

Айрис ушла от ответа.

– Элисон сказала, что мне нужно вырабатывать в себе навыки лидера. Хочет послать меня на курсы.

– А вдруг это и правда тебе пригодится?

– Думаешь?

– Ну, даже если не пригодится, это не конец света. – Из уст Эдди это звучало легко и логично.

– Но сама мысль о том, что придется идти на какие-то сомнительные курсы, как будто мне не хватает…

Он бросил косяк в стакан с водой.

– На работе всегда так. Приходится играть в игры. Никуда не денешься.

Эдди никогда не встречался со Смогом. Он от него не зависел.

– На работе я провожу бо́льшую часть жизни. Не хочу играть там в игры. Мне надо, чтобы работа… – Айрис хотела сказать «приносила удовлетворение», но смутилась и не договорила. Они лежали на спине и смотрели в потолок. Она уставилась на знакомую трещину, которая бежала по побелке к углу комнаты.

– Я устала.

– Мне пора.

– Нет, не уходи, уже поздно.

Вскоре Айрис залезет под одеяло и выключит свет, а Смог займет свое привычное место сверху, пригвоздив ее к матрасу, делая ее все меньше и незначительнее, постепенно отнимая способность дышать. Эдди пошел в ванную чистить зубы, а Айрис включила мобильник, потому что именно это положено делать на Земле, когда остаешься один в комнате: залезть в телефон и оградить себя от одиночества. Там было письмо из «Никта