шпагат, но куда там. Над этим телом еще предстоит много работать. Совсем негибкий. Как кусок дерева.

— Ты готов?

Знакомый холодный голос. Я обернулся и увидел тренера. Белоухова, длинноволосого учителя. На лице нет никаких эмоций.

Он действительно так себя чувствует? Как глыба льда. Или это просто игра на зрителей?

— Готов, сенсей, — я встал и поклонился. Пусть видит, что я знаю традиции.

Тренер кивнул. Хлопнул в ладоши. Немногочисленные ученики быстро уселись в кружок на матах. Образовали место для поединка. Так, а где мой противник?

Борцы продолжали кувыркаться в своем углу. Потом заметили, что у нас происходит что-то необычное. Заинтересовались. Подошли ближе, вытирая потные лица.

Из раздевалки стремительно вышел парень в ги, опоясанным коричневым поясом. Ага, вот он, легендарный Сапожкин. Парень подошел ближе, поклонился Белоухову.

Вошел в круг. Встал напротив меня. Я внимательно рассмотрел его. Выше меня на полголовы. Крепкий, мускулистый, даже чуточку плотный. Голова большая и круглая, лоб наверняка чугунный. Таким можно орехи раскалывать.

Я поклонился. Два раза. Сначала сенсею, который, судя по всему, будет рефери. Вообще-то, вначале надо кланяться президиуму соревнований. Но у нас тут просто показательный бой. Поэтому я начал с учителя.

Потом поклонился Сапожкину. Тот сделал точно также. Сначала учителю, потом мне. Встал в стойку и приготовился к бою.

Я тоже принял свою излюбленную стойку Курбанова.

— Хаджимэ! — рявкнул Белоухов.

И поединок начался.

Глава 8

Пяткой в глаз

Сапожкин сразу бросился в бой. Он стоял в стойке дзенкуцу дачи, основной атакующей стойки, от которой я в свое время не без облегчения отказался.

В ней сильно открыта нога спереди, да и живот тоже. Быстро перемещаться из этой стойки проблематично. Можно хорошо и громко кричать, стараясь поразить противника зверским выражением лица, но после пары пропущенных лоукиков по голени приходит просветление. Что обычная боевая стойка Курбанова гораздо более функциональнее.

Сапожкин этого уровня просветления еще не достиг и я как раз собирался выступить его учителем. Проводником в нирвану.

Подойдя ко мне вплотную, противник заорал «Кий-я-я!», так громко, что, наверное, распугал всех мышей в подвале. Бедные грызуны наверняка разбежались по норкам. Нам деваться было некуда, поэтому мы остались на местах и наслаждались зрелищем.

Борцы, кстати, заинтересовались еще больше и подошли к нам ближе. Встали на краю матов, вытирая потные шеи и лица. О чем-то негромко переговаривались, видимо, о том, смогут ли они вдесятером справиться с одним нашим белым поясом. Раз уж мы так громко кричим, что нас можно использовать вместо корабельной сирены.

Сейчас Сапожкин безрассудно ринулся вперед. Выкинул вперед правый кулак. Сэйкэн цуки. Прямой удар вперед. От бедра.

Вот только одна беда, он слишком длинный, поэтому я сразу увидел, что сейчас произойдет. У меня была масса времени, чтобы отбить удар или даже контратаковать на излете. Можно даже отойти в сторонку и выпить кофе, пока соперник доберется кулаком до меня.

Но я просто ушел в сторону. Сапожкин продолжал атаковать. Почти без защиты, агрессивно и безудержно, как тигр.

Весьма похвально видеть такой энтузиазм, но у тигра есть клыки пять-восемь сантиметров и когти десяти сантиметров, плюс масса полтора-два центнера. Поэтому он может атаковать, как вздумается. А бедный Сапожкин такими характеристиками не обладал и я тут же наказал его за излишнюю самоуверенность.

Еще один уход, другой. Блок удара противника, еще один. И тут же, почти без замаха — боковой удар кулаком в голову. Нечто вроде маваши цуки.

Прошел без остановки, как по маслу. Сапожкин изумленно остановился.

Что мне и надо. Удар кулаком у меня отвлекающий. Я всегда лучше работал ногами.

Ну, а теперь все просто. Прямой удар кулаком в корпус противника. Сэйкэн цуки. Тоже несильно. Но с замахом, с выдохом, пожестче, чем первый.

И контрольный лоукик под колено. В карате он называется маваши гери. Сбоку, подъемом стопы под ногу противника.

Строго говоря, это не совсем маваши гери. Нечто среднее между карате и тайским боксом. Но какая разница? Главное эффект.

А он у меня получился. От неожиданной комбинации Сапожкин хрюкнул, фыркнул, охнул, прикрыл руками лицо и живот, а потом свалился на мат.

— Юко! — тут же заметил Белоухов.

Один балл. За ловкий удар. Если набрать три, то это победа.

Я подождал, пока противник, кряхтя, поднимется с мата. Мы снова поклонился друг другу и рванули в новую атаку. Сапожкин, упрямый дундук, так ничего и не понял, опять атаковал точно также, как до этого.

Вот же балбес, надо же шевелить мозгами. Бой это прежде всего столкновение умов, и только потом соревнование духа.

Я опять ушел в сторону, легко блокируя атаки оппонента. Правда, один раз Сапожкин меня задел. Он действовал напористо и агрессивно, не считаясь с потерями.

Ударил ребром ладони, шуто гаммэн учи, сбоку, по голове. Я успел частично поймать, но он все-таки достал меня. Бамц! Я дернул головой, отскочил в сторону.

— Юко! — сразу сказал тренер.

Один балл в пользу противника. У нас теперь равный счет.

Ученики зашевелились. Обрадовались. Им, небось, не очень нравилось смотреть, как никому неизвестный белый пояс мутузит их лидера.

Ну ладно. Сапожкин, ты сам напросился. Я тебя жалел, так сказать, не доводил дело до беды. Но ты лезешь вперед без разбору, как кабан.

Окрыленный частичным успехом, Сапожкин удвоил усилия. Удары сыпались на меня со всех сторон. Если бы он бил без замаха, то мне пришлось бы туго.

Но Сапожкин щедро отводил руку назад перед ударом, да еще и раскрывался, как будто лез обниматься. Его спасло только то, что он действовал быстро.

А так бы я давно зарядил ему локтем в рожу. Хотя обычно этот удар запрещен, просто у меня он иногда проходит на автомате.

— Ямэ! — крикнул сенсей. — Раунд!

Мы поклонились друг другу. Осу. Разошлись в стороны. Белоухов остался на месте, величественный и неподвижный, как скала. А вокруг Сапожкина столпились цветные пояса. Вполголоса обсуждали бой, давали ему советы.

Ну-ну, давайте, работайте. Если они уговорят приятеля атаковать еще больше и быстрее, это хорошо. Лучшую услугу они не могут мне оказать. Я тогда похороню бедолагу, потому что пока что я не видел от него ничего интересного. Одно только голое рубилово, без какой-либо тактики или стратегии. Скучно, девушки.

— Камаэтэ! — рявкнул тренер. — Новый раунд.

Мы вышли в середину круга. Поклонились друг другу, тренеру, зрителям. Встали в боевые стойки. В те же самые, что и до этого. Эх, Сапожкин, что же ты такой чугунноголовый.

— Хаджиме! — крикнул тренер и хлопнул