В том, другом мире я сидела одна в прекрасном доме моей подруги. Писала в дневнике, задаваясь вопросом, каково будет оказаться здесь, в Ананде. Я вздрагиваю, переживания той ночи возвращаются.

Пятница, девять вечера, я одна.

Я в городе, где все заняты, где у меня есть знакомые, и все равно я чувствую себя смертельно изголодавшейся по человеческому общению. Сижу в этом пустом доме и сознаю, что я должна бы работать. Гонорар за фильм серьезно превышает мою плату за обучение и мои навыки. Я должна сконцентрироваться и прийти в правильное состояние – здоровое, спокойное и легкое.

Но все, о чем я могу думать, – как бы напиться.

Лишь бы отвлечься, лишь бы не ощущать страха из-за того, что я намерена сделать. Это не только боязнь сект, с адептами которых я намерена общаться, но и просто страх облажаться, нормальный для человека в подобной ситуации: попасть в культ, сойти с ума или оказаться похищенным. Все это выглядит надуманным. С другой же стороны, провал довольно вероятен. Я боюсь, что не имею права делать то, что делаю. И что пытаюсь прыгнуть выше головы.

Сидя в самолете, летящем в Сан-Франциско, я составила список того, что может пойти не так.

Мы не снимем вообще ничего и вернемся с пустыми руками.

У меня закончатся деньги.

Мы с Софи рассоримся и никогда больше не будем разговаривать.

Одна из нас полностью «развалится».

Софи захочет остаться в одном из культов или бросит меня где-нибудь.

Путешествие окажется бессмысленной и пустой тратой времени.

Все подумают, что я сумасшедшая/идиотка, если делаю это.

Похищение не входит в список.

Я знаю, что я в состоянии «нужды» и что никогда не наступит правильный момент, когда я решу, что готова выйти в мир. Желание сбежать сильнее, чем желание испытать радость. Побуждение нездоровое – убегая, я могу быть чертовски деструктивной. Я чувствую себя нуждающейся. И это тошнотворно. Тошнотворно, потому что знакомо; я ненавижу признаки нужды, уродливый и жалкий образ, пялящийся на меня в упор. Я проверяю телефон; проверяю почту, в надежде, что кто-нибудь из моих знакомых в Сан-Франциско написал мне. В одно и то же время мне хочется уйти от мира и броситься в его объятия, потребляя лихорадочно и занимаясь самолечением травмы, пока страх не исчезнет. Порядок действий не нов – заглушить чувства сегодня вечером, утонуть в них завтра утром.

Стоит ли мне просто принять таблетку снотворного, успокоиться и не искать приключений? Подожди-ка, телефон звонит.

Задыхаясь от воспоминаний той ночи, я физически стряхиваю их и зарываюсь ботинками в землю. Смотрю вверх на деревья, небо и прислушиваюсь к шороху леса под ногами. Возвращаю себя туда, где я стою сейчас, в этот момент. Я начинаю понимать, что пребывание в месте вроде этого может сделать для твоего духовного и ментального состояния. Само устройство подобного сообщества и то, как здесь обо всем заботятся и все движется в собственном ритме, способно утихомирить тревогу и дать тебе почувствовать, что та, другая жизнь, заполненная страхами, поражениями и ужасающей реальностью, здесь неуместна или ничего не значит. Дистанция между той жизнью и тобой приносит утешение. Такое место – как тонизирующий освежающий напиток. И кто откажется его глотнуть?

Мы выходим из леса, и Джаред начинает экскурсию.

– Здесь один из храмов, где можно медитировать. Люди проводят в нем целые часы, – объясняет он, приглашая нас в деревянное сооружение, пустое, не считая пары фото Йогананды в рамках на стенах и циновок на полу. Большие окна храма выходят на спокойное, прекрасное озеро в центре коммуны. Я касаюсь стекла, мое дыхание затуманивает вид – я могла бы провести часы, глядя на эту мирную воду.

Джаред ведет нас через территорию, объясняя, что означают цвета одежд.

– Есть свами, которые носят оранжевое, это достаточно распространено среди монахов-йогов. Однако Свами Крийянанде пришла идея основать новый орден свами, называемый Найясвами (или «Новые свами»), – его члены носят голубой. Адепт может одеваться в голубое вне зависимости от того, монах он или нет, женат или холост. Голубой означает спокойствие и состояние обращенности внутрь.

– Так, значит, те, на ком оранжевое, соблюдают целибат? – интересуюсь я.

Я жалею о своем вопросе сразу же, как только он вырывается, осознавая, что спрашиваю двенадцатилетнего мальчика о сексуальной жизни монахов. Он кивает, совершенно невозмутимый.

Хорошо, я рада, что мы с этим разобрались.

Непохоже, чтобы Джаред чувствовал неловкость от вопроса.

– Хотите поужинать в доме моих родителей? – спрашивает он.

Его родители живут в лесном поместье, выступающем прямо из зарослей. Оно настолько прекрасно, что дух захватывает. Представшая нам невероятная картинка могла быть вывешена на страничке в «Пинтересте»[14], ну, знаете, как те, которые ты постишь, воображая, как будешь жить там, когда-у-тебя-все-будет-под-контролем. Потолки двойной высоты, гигантские окна, из-за которых кажется, что здание растворено в лесу, восхитительные деревянные балки и новейшие технологии, каких нигде в сообществе мы больше не встречали. У них есть и печь для пиццы на открытом воздухе.

Мама Джареда приветствует нас:

– У нас сегодня вечер «приготовь свою пиццу», и мы так взволнованы вашим приходом и возможностью разделить ужин с вами!

Мы погружаемся в гостеприимный семейный вечер, наполненный соусом песто. Это кажется вполне нормальным и естественным. Спустя минуту пребывания здесь мы с Софи, надев фартуки, собираем перец, лук и другие кусочки начинки, а также бобы на основу из теста.

– У нас есть безглютеновые и веганские, если вам нужно, девушки.

Я озадаченно смотрю на Софи.

– Что за черт? – говорит она одними губами.

Я хихикаю:

– Сказочная страна, спасибо тебе!

Их большой прекрасный дом в стиле хайтек выглядит так, словно ты попал в другой мир внутри нашего. Это и вправду сказочная страна. Дверь в Нарнию, ведущая во дворец в коммуне. Другие дома тут, как правило, маленькие деревянные бунгало с двумя или тремя комнатами.

Мило, но очевидно.

Семья Джареда в Ананде три года. Они приехали, когда отец, мечтавший уйти со своими близкими в йогическую жизнь, заработал достаточно денег, чтобы ни от кого не зависеть. Деньги ему принесла созданная им суперсовременная технология распознавания голоса. Мы не задаем лишних вопросов, но на следующий день кто-то сказал нам, что он изобрел «Сири». Мне интересно, не узнал ли он об этом месте, потому что Стив Джобс был заядлым последователем книги Йогананды. Кто-то другой говорит нам, что отец Джареда поддерживает сообщество финансово, поэтому его дом особенный, и, конечно же, он построил его сам.