них отпускал шутку, то хохотали во всю глотку. Рядом с девками, которым с виду было тринадцать-четырнадцать лет, крутились босые пареньки; видно, они пошли с девками для безопасности. Парни старались ухватить кого-нибудь из девок — да потискать хорошенько, а юные проказницы радостно визжали в ответ на их приставания.

— Ой, девчата! Девчата! — крикнул кто-то из девок. — Гляньте! Это же княжич! Вон, на вороном коне! Да, точно он!

— Да, верно, княжич Александр это! — подтвердил один из юношей.

Девки да парни притихли, все приглядывались, стараясь не пропустить ни одной мелочи в облике Александра. Из трёх старших сыновей князя Ярослава о нем в Переяславле-Залесском говорили чаще и больше. Что было тому причиной? Может, то, что первенец Ярослава — княжич Фёдор — не часто показывался на глаза простому люду? Не любил сидеть в гриднице, когда Ярослав принимал выдвиженцев из народа, выслушивая их жалобы и просьбы, хотя Федор должен был вскорости стать правой рукой своего отца и уметь мудро управлять народом? Александра же и его верного охранителя и кормильца — татарина Мусуда — часто можно было увидеть верхом на коне в окрестностях города, когда он охотился или тренировался в верховой езде или стрельбе из лука. В гриднице Александр неизменно сидел подле Ярослава и всегда был собран и внимателен. А, может, оттого о княжиче Александре шла всюду молва, что уж больно он был похож на батюшку своего — и внешностью богатырской, и, главное, крутым нравом да тяжелой рукой? Или же были причиной известности Александра ходившие по городу басни о том, что княжич одной калёной стрелой убил поганого беса в анчуткиной чащобе, чрез которую он с отрядом пробирался три года назад? А всякому ли дано убить лукавого?

— Гляньте-ка, — шептались девки, скашивая глаза на княжича. — На охоту собрался, наш княжич-то! Собрался волка-лиходея выцепить! Ай, добрый молодец!

— Орлёнок!

— Какой уж орлёнок? Орёл. Уж не ребёнок малый, чай, — возразил кто-то очень серьезно. — Одиннадцать годков! А в рост дался вон как, а плечи какие широкие! Его от старшего княжича не отличить — такой здоровый, рослый!

— А ведь ему и вскорости невесту искать!

— Кому?

— Кому? Старшему, Фёдору, знамо, а ты что подумала? — и толпа заколыхалась от хохота.

Сравнявшись с тем местом, где стояли охотники и князь с охраной своей — девки и парни примолкли и, потупив взоры, тихо и мирно прошли мимо. Александр даже не посмотрел в их сторону, внимая Тохе Бытчовичу, объяснявшему, где и как он нашел следы волка-людоеда:

— Поспрашивал я здешних крестьян — где по ночам вой волчий слышится, так они указали на самую глушь — там земли болотистые, кровососы так и свирепствуют, оттого там люди и не ходят совсем; а для волка такое место самое оно! Походил я там осторожненько, поприглядывался — нашел следы. Немного их. Недавно здесь серый, да и один он в этих местах.

— Один? Отбился от стаи, чтоль? — проговорил Александр задумчиво. — Как гон у волков кончается, так они парами расходятся да потомство плодят. К этому месяцу волчата на охоту начинают выходить и вся стая набеги вместе совершает. Отчего этот волк здесь один? Зачем столько убивает, если никого, кроме себя, не кормит?

— Серчает, что самчихи для случки себе не нашел! — пошутил кто-то из мужиков.

Охотники засмеялись в ответ на шутку, а Александр улыбнулся и сказал:

— Пусть Тоха рассказывает дальше.

— Решил я так выследить его логово — взял дохлую козу, да и отнес в лес — туда, где волчара чаще всего ходит. А падаль-то перед этим я мазью-приманкой пометил; готовится эта приманка из жира, желчи да мочи — и волки и собаки за версту её чуют. Бросил я, значит, козу, и ушел — на утро прихожу на то же место, а от козы — рожки да ножки остались. Пожрал её волчара, кое-что с собой уволок в свое логово. И след тем самым оставил — я с псом Дружком по нему уже доходил до места, да высматривал — где супостат этот устроился. Бурелому там навалено!

— По сему выходит, что разделиться нам придётся, — заметил Мусуд, послушав Тоху. — Загнать в окруженье волка надо. Волки на охоте страшны, когда испуганную жертву преследуют, а когда за ними охотиться начинают — так сразу свой норов теряют. Напугать их главное, ошеломить как следует! И они уже не нападать хотят, а шкуру свою спасать — оттого, если видят, что много охотников на них идёт — они и чешут как угорелые прочь от опасности. Такое у них племя! Так вот и возьмем серого за горло: одни пойдут к логову, другие станут чуть поодаль кругом, и будут выжидать. Как только первые вытеснят серого супостата из убежища, вторым тут его и нужно будет прикончить.

— А верно он говорит, — согласился Тоха и другие добровольцы-охотники. — Так и сделаем.

Охотники направились к кедровому бору, темневшему впереди. Лес встретил их сенью пышных зеленых крон и прохладой. Тропинки вились меж деревьев, утопая в высоком и густом папоротнике. Тоха Бытчович, отмеривавший широкие шаги впереди всех, то и дело останавливался, опускался на корточки, и приглядывался к земле, травам, кустарнику. Рядом с ним послушно бежали охотничьи собаки — ощетинившиеся, настороженно принюхивающиеся.

Охотники молча продвигались вглубь кедрового бора.

Мусуд держался рядом с Александром, еще четверо ратников из охраны следовало по двое впереди и позади княжича. Глаза Александра блестели — он предвкушал охоту. Ему еще не приводилось охотиться на волка; обыкновенно Александр без труда подбивал уток на болотах, ряпов, зайцев и лисиц. Бил из лука он сильно и без промаху и был уверен, что сможет убить и более крупного зверя, самое малое — молодую косулю, ну а волк-людоед был настоящим подарком судьбы!

Поглядывая на княжича, Мусуд сдерживал улыбку, думая: «Перед батюшкой хочет выделиться! Всё ему, непоседе, мало славы — хочет, чтобы князь Ярослав из всех своих сыновей примечал его больше, чем прочих!»

Охотники вышли к крошечному пруду, больше похожему на лужу — черная вода скрывала под собою толстый слой ила, а у берегов плавала зловонная тина. Вокруг водоема в жесткой болотной траве прятались большие валуны, поросшие мхом. Солнце, еще не вставшее в зенит, светило откуда-то с краю: его лучи, натыкаясь на ветки и листья, рассеивались и падали вниз тонкими золотыми прядями, тонущими у земли во влажных тенях. Воздух здесь был тяжелым, плотным и всюду вилась мелкая мошкара.

Тоха подал знак своим спутникам — логово волка-людоеда поблизости. Наездники спешились и привязали лошадей.