Камини немного кашлянула и встала.

— Да что ты, не согласна, что ли?

Но Камини молча опять села на табурет и стала ковырять в штукатурке дырку, которая недавно образовалась за раковиной.

— Но она же далеко не идеальна. Она даже не чистоплотна, ее книги, диски и кучи исписанных бумаг раскиданы по всей квартире. Магнитофон в пыли, она не вытирает как следует стол и даже часто забывает вымыть посуду. Мало того, она не любит готовить! А ведь так хочется, чтобы на кухне каждый день пахло свежими оладушками! — Потапов аж облизнулся от этой спонтанной визуализации.

— А что такое оладушк? — спросила наконец-то Камини, приподняв голову.

— А, это чапати такие… мягкие… со сметаной. А, тебе этого не понять, — отмахнулся он и продолжал: — А ведь я ей сколько раз говорил, чтобы она взялась за ум, стала приличной женщиной, скромной, работящей, а она то сидит, упершись взглядом в небо, то мантры да какие-то Садханы читает.

— Ну вы это зря, Потапов. У нас в Индии к религии очень уважительно относятся.

— А! У вас в Индии, у вас в Индии. У вас в Индии даже нормального унитаза нет! О чем это говорит? О том, что вы, индусы, ничего в жизни не понимаете!

Камини опустила голову и надулась.

— Ну ладно, что с тебя взять, ты же тоже женщина, значит, у тебя тоже мозги слабые.

— Не слабые, я в колледже училась, — ответила строго Камини.

— Да, и ты туда же. Видно, чье влияние! Эта Стеша портит всех вокруг, даже ты стала из послушной и скромной превращаться в разнузданную и упрямую. Нет, надо что-то решать, надо как-то вас воспитывать, иначе все от рук отобьетесь, — заключил Потапов, почесал свой вылезающий из-под короткой майки живот и пошел нюхать раджмах, который готовила толстая и вечно улыбающаяся соседка с нижнего этажа.

«Maruty sudzuky» остановилась. Санжей, как всегда надушенный и свежевыбритый, улыбался болливудской улыбкой полицейскому из окна, не выходя из машины.

— Господин Санжей Чодри? — спросил официально подошедший.

— Конечно, — подтвердил весело мужчина в остановленной машине. — Друг, разве ты забыл, как меня зовут? Разве ты не помнишь, как мы пили шикарный виски у меня в отеле?

Полицейский несколько смутился, но через несколько секунд продолжал невозмутимым тоном:

— С вами хотел бы поговорить наш начальник.

— О, кроме тебя, Сону, для меня нет других начальников. Садись ко мне в машину, поговорим.

Это явно понравилось полицейскому, и он наконец-то растянул рот в улыбке. Когда он поместил в салон все свое поджаренное на солнце тело и закурил предложенные Санжеем сигареты, он тихо, словно кто-то его мог подслушать, произнес:

— О'кей, май френд, тебя хотят спросить по поводу твоей girl-friend.

— А какое дело полиции до моей girl-friend?

— Не совсем до нее. Там какой-то убийца сбежал из Америки, и ее видели вместе с ним. По всей вероятности, он крутится где-то около нее.

— Не может такого быть, я постоянно у нее бываю, и никакого убийцу с ней рядом не видел.

— Но факты говорят об обратном.

— Ой, факты — это такая трудно доказуемая вещь, ты бы лучше успокоил начальника по поводу моей girl-friend, она славная девушка, и хоть я и женился на другой, я полностью за нее отвечаю. Так что, во имя нашей дружбы (помнишь, я прикрыл тебя, когда ты взял взятку?), постарайся сделать так, чтобы в полиции о Стеше ненадолго забыли. Хорошо?

— Это трудно сделать, Санжей, за ней уже наблюдают.

— Но, Сону, когда я скрыл твою взятку, это было тоже не легко. Ты способный, я знаю, у тебя непременно все получится.

Санжей на прощание хлопнул полицейского по спине и завел мотор.

Бывший поклонник Стеши принадлежал к высоким слоям Дхарамсальского общества, и даже полиция его слегка побаивалась. Его многочисленные связи вели аж в Дели. А там очень серьезно прислушивались к слухам о работе местного полицейского управления.

Санжей, доехав до ближайшего ресторана, припарковал машину, сделал заказ расторопному официанту и, немного поразмышляв, набрал номер Стешиного мобильника:

— Здравствуй, Стеша.

— Здравствуй, Санжей.

— Как твои дела?

— Да как у всех или чуток лучше. Как ты, как твоя жена?

— Почему ты о ней спрашиваешь?

— А почему нет? Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив.

— Это что, мантра такая для самоуспокоения?

Санжей вздохнул, посмотрел на полуобнаженных израильтянок, сидящих за соседним столом и громко о чем-то беседующих на своем причудливом языке, и продолжал:

— Полиция следит за тобой, будь аккуратна.

Стеша встрепенулась:

— Как? Откуда ты знаешь?

— Знаю. А что ты так волнуешься, неужели этот американец опять объявился?

Стеша молчала.

— Хорошо, я понял. У тебя есть немного времени, пока полиция будет прикрывать глаза, но недолго. Я сделал все, что мог.

— Спасибо, Санжей, — прошептала Стеша, — но что мне делать, он болен, не могу же я его выдворить на улицу?

— Я подумаю… У меня есть дальние родственники в Боджнатхе. Может быть, удастся его туда отправить отлежаться.

— Ой, Санжей, пожалуйста, попробуй. А то я совершенно в растерянности.

— Попробую, — вздохнул он.

— Спасибо, — тихо промолвила Стеша.

Он съел все. Все ее съестные припасы. Даже сухофрукты, которые лежали в мешочке в цветочек на черный день.

Стеша стояла посреди кухни и недоумевала. В груди что-то плотное стало подниматься к горлу.

Мне нужно сменить масло в мотоцикле, поставить разбитое левое зеркало, у меня не оплачена квартира за прошлый месяц. Надо позвонить тете Вере и выслать ей посылку на день рождения. Кончилась зубная паста. Надо починить разорванные сандалии, куртку отдать в химчистку до сезона дождей и заплатить за молоко…

Потапов и Камини недоуменно молчали и, сидя в углу, испуганно смотрели на Стешу.

Нет, так не пойдет!

Она даже в сердцах притопнула на огромного соседского кота, который имел странно-магические зеленые глаза и угрожающе-дикий вид, но постоянно приходил играть с Потаповым, и решительно направилась в спальню.

— Слушай, Стив, — сказала она.

Он нехотя поднял голову от местной газеты на английском языке.

Стеша с трудом сдерживала негодование.

— А почему ты съел все мои продукты?