Свет этой улыбки поразил девушку, как гром с ясного неба, еще совсем недавно Алильена даже не надеялась увидеть на лице любимого мужчины такого откровенного удовольствия. Учитель всегда был отзывчив и заботлив, но относился к ученице с некоторой прохладцей, старательно удерживая между ними непреодолимый барьер.

Потом Инк оглянулся еще раз и исчез за кустами, но теперь Лил больше не хотелось за ним бежать. Душу внезапно жарко, словно взрывом огненного амулета, опалило предчувствие близкого счастья, и девушка тихонько засмеялась, крепко притиснув к себе в порыве чувств ничего не понимающего, но невероятно счастливого Найда. Не часто в последние дни ему разом перепадало от хозяйки столько внимания и ласки.

А потом пришел тот… черный.

Сказал про письма от матери и брата и показал тайный жест, который известен только Ленсу. В тот момент она еще не подозревала, что перед ней не просто гонец, а вестник самой судьбы, и спокойно взяла у него два запечатанных конверта. Разумеется, ей хотелось сначала прочесть записку Ленса, но никто не должен был догадаться, что Лил доверяет братишке намного больше, чем собственной матери. Слишком вычурными дорогами шли подчас рассуждения Лавинии и заканчивались слишком невероятными выводами и поступками.

Мать по обыкновению написала кучу охов и ахов, задавая вопросы о здоровье и погоде, но Лил просмотрела их, почти не вдумываясь в смысл, точно зная: самое сладкое или горькое маменька всегда оставит напоследок. Так и оказалось, и первая же фраза о том, как хорошо живется маменьке с Ленсом в имении дядюшки Густава, заставила Алильену незаметно прикрыть щитами свои эмоции. Нелегкое и затратное дело, но после того как Ленс выяснил, что некоторые одаренные могут, хотя и слабее, чем он сам, ощущать чужие чувства, Лил старалась хранить свои тайны еще ревностнее.

Записку Ленса она открывала нарочито небрежно, пробежала глазами и сунула в карман куртки, уже отчетливо понимая: ничего изменить она отныне не сможет, да и не захочет. Она нужна Ленсу, и значит, немедленно отправится к нему вместе с этим проклятым черным, всего одной фразой перечеркнувшим все ее надежды на счастье.

— Куда идти? — спросила девушка холодно, даже не заметив, как безжизненно прозвучал ее голос.

— Тут недалеко, на проселочной дороге ждет повозка, — виновато пряча глаза, буркнул он. — Но я должен тебя усыпить… или…

— Или взять с меня клятву, — безразлично буркнула Алильена, нащупала крохотный камушек проклятого амулета и с усилием крутнула его в касте. — Я добровольно признаю себя рабыней.

— Не надо! — ринулся к ней черный искусник, но остановить не успел.

Вспыхнул тревожный, густо-фиолетовый росчерк молнии, и словно облачко сажи упало на одежду Алильены, окрашивая ее в жгуче-черный цвет.

— Ты же его племянница, — огорченно пробормотал гонец. — Он велел ловцам везти тебя, как дорогую гостью.

— А вернуться с полдороги разрешил? — едко осведомилась Лил и, не дожидаясь ответа, полезла прочь из берлоги. — Так в какую сторону идти?

— Ты не хочешь забрать свои вещи?

— Тут нет моих вещей, — равнодушно буркнула девушка, отводя взгляд от Найда, которого специально усыпила, чтобы не мешал поговорить с нежданным гостем.

Тогда ей еще казалось, что разговор может закончиться как-то по-другому.

Конечно, она могла бы попытаться сжечь черного или договориться с ним, попросить отложить уход на несколько часов. Но почти сразу поняла, что никогда не сможет сделать ничего подобного. Слишком хорошо помнила, как всегда сочувствовал черным отец и как мрачнел при упоминании о них Инк, не забывавший о возможности однажды стать рабом одного из правителей.

Поэтому Лил покорилась судьбе и поспешала уйти, даже на миг не желая представить, как ее любимый мужчина ради чувства долга отправится в плен вместе с совершенно не нужной ему невестой.

Карета снова тронулась и вскоре мчалась, все набирая ход и мягко покачиваясь на самых дорогих рессорах. Впрочем, в ней все было самое лучшее и удобное. Мягкий и широкий диван, обитый шелковистым бобровым мехом, затейливая вышивка шелковых подушек и одеяла, удобные ящички для всяких мелочей и столик с углублениями для посуды. А также умывальня, в которую вела узкая зеркальная дверца, и яркие магические светильники, на время сна прикрывавшиеся серебряными колпаками.

Были здесь и необычайно широкие окна, поблескивающие синеватым льдом толстых стекол. Никто не запрещал Лил отодвигать эти стекла и любоваться проплывающими мимо пейзажами, но магиня даже занавесей не раздергивала. Не хотелось смотреть на красоту природы через ажурные серебряные решетки невероятно тонкой работы. Они были так хитроумно установлены изнутри кареты, что никто из случайных зевак никогда бы этого не заподозрил. Снаружи серебро смотрелось как кружево или узор на занавесях.

Временами Алильене почти всерьез хотелось показать сопровождающим карету ловцам, как мало на самом деле значат для нее все эти стекла, решетки и замки. Ведь ей достаточно просто взять из корзинки с фруктами, висевшей на противоположной стенке, сочную грушу или яблоко и вложить в него побольше силы. А потом выбросить на дорогу через хитро устроенный узкий люк, откуда три раза в день в специальный ящичек падают плоские фляги с чаем, молоком и водой и не менее узкие шкатулки с горячей едой.

Устроенного взрыва вполне хватило бы, чтобы у кареты отвалились колеса, а все ловцы на несколько минут ослепли и оглохли.

Но как ей потом действовать дальше, придумать Лил не могла, знала лишь, как смешно и глупо бежать куда-то в черном одеянии. Ведь ее будут ловить все встречные путники и жители, за беглых искусников бароны дают очень хорошее вознаграждение.

Поэтому, одумавшись и вспомнив Ленса, магиня некоторое время ругалась про себя, вслух шипя рассерженной кошкой, затем, сердито отбросив в корзинку так и не потребовавшуюся грушу, начинала придумывать, чем бы заняться.

Карета была подготовлена к этому путешествию с расточительством сумасброда и предусмотрительностью педанта. Все ящички, подвесные полки и шкафчики оказались забиты вазами и корзинками с разнообразными сластями, печеньями, орешками и фруктами.

Хватало здесь и развлечений — нехитрых игр, головоломок, книг, карт и даже меховых зверюшек, вызывавших у Алильены острую тоску по Найду и яростное желание сжечь всех этих котиков и белочек в одном костре. Магиня сдерживалась лишь неимоверным усилием воли, заставляя себя забыть о прошлом и выкинуть из сердца и верного питомца и любимого, которого невольно предала.

Хотя где-то в глубине души, наперекор здравому смыслу и доводам разума, Лил все же таила робкую надежду на изобретательность Инка. Ведь сумел же он почти в одиночку разогнать большой отряд хорошо вооруженных бандитов, неужели теперь не простит за опрометчивую поспешность свою бестолковую невесту и не придумает верного способа спасти их всех?

А обнаружив в очередной раз, что вновь строит глупые и безнадежные планы, девушка снова зло шипела и яростно ругала себя за глупость и эгоизм. Не нужно Инку их искать, и добровольно лезть в петлю неволи тоже не стоит. Для всех будет лучше, если искусник забудет про упрямую девчонку, так неудачно влюбившуюся в того, кто всегда видел в ней только рыжего деревенского парнишку.