— Милка, — Марк треплет меня по волосам, — ты понимаешь, что тебе нужно к психологу?

Я поджимаю губы. Не хочу. Только не к психологу. Я не хочу.

— Мила, тебе не нужно ничего бояться. Езжай с Демьяном, живи у него и перестань сомневаться. Мила, если он убил твоего отчима, то он будет крайне терпелив. А в случае чего, ты всегда можешь вернуться сюда. К нам с Анюткой.

— Ладно, — в носу свербит, но, к счастью, глаза сухие. Это уже достижение, что я снова не реву. — Спасибо за всё, Маркуша. Ты столько всего для меня сделал. Я вас с Анюткой полюбила всем сердцем.

— И мы тебя, — чмокнул меня в макушку. — Иди, давай, — подталкивает в спину на выход.

— Так и хочешь побыстрее меня из дома выпереть. Так и хочешь от меня избавиться, — наигранно возмущаюсь я.

— Да, конечно, — соглашается Марк. — Всю еду в доме съела. Сил терпеть нет. Вон, пусть Демьян тебя кормит.

Мужчина как раз стоит в коридоре на пороге. Уже обутый и явно ждущий меня.

— Готова? — улыбается чуть, а я подвисаю. Боже! Какой же он красивый, мой Демочка. Особенно когда улыбается.

Я только киваю заторможено.

— Давай, — мужчина забирает у меня сумку из рук. — Я жду внизу.

— Х-х-хорошо, — чуть заикаюсь я, до конца не могу прийти в себя после его улыбки. Буду делать всё, чтобы видеть её чаще.

Демьян уходит, а я разворачиваюсь к Марку и взвизгиваю, возможно чересчур громко:

— Он мне улыбнулся. Ты видел? Он мне улыбнулся!

— Видел, — Марк хохочет, когда я запрыгиваю на него. — Мне жалко мужика.

— Чего это? — возмущаюсь я.

— Ты верёвки из него вьешь.

— Будто Анютка из тебя верёвки не вьет, — хмыкаю я. — Она тебе волосы покрасила, а ты даже ничего ей не сделал. Так что… на себя посмотри, — показываю ему язык.

— Знаешь, что странно? — с теплотой в голосе говорит Марк. — Ты меня не боишься. Вообще.

Я пожимаю плечами, понимая, что это правда. И я не могу объяснить самой себе, почему Марк не вызывает во мне ни грамма страха. Может, потому что я его не воспринимаю, как мужчину? Может, потому что для меня он спаситель, который вытащил меня из клиники? Потому что в его взгляде только тепло и забота. Никакого намёка на интерес.

— А чего тебя бояться, Котов? Ты только мышек любишь, — чмокаю его в щёку и натягиваю кроссовки.

Марк улыбается.

— Пока, Маркуша, — выпрямляюсь, завязав шнурки. — Напиши мне, пожалуйста, когда Анютку найдешь. И вообще расскажи, как всё пройдёт.

— Я хочу сделать ей предложение, — выпалил Марк, а я с изумлением заметила, как порозовели его скулы.

— Боже! — я радостно захлопала в ладоши. — Я так рада!

— Подожди радоваться, она ещё не дала мне согласия.

— Пфффф, — закатываю глаза. — Я даже не сомневаюсь, что согласится. Она тебя любит. Стала бы другая терпеть такого как ты?

— Какого? — возмутился.

— Противного и вредного, — я сделала смешную рожу. — А если серьезно, то другая бы вряд ли согласилась ждать, пока всё уляжется. Так что… не дрейфь. Всё будет отлично. Всё, я побежала. Жду звонка, — махнула парню рукой и побежала вниз, где у чёрного джипа стоял Демьян.

А я снова залюбовалась им. Такой красивый. И мне дико захотелось его поцеловать. Показать мочалкам, которые сидели на площадке и смотрели на моего Дему. Подошла к мужчине и приподнялась на носочки.

— Наклонись, — попросила я, когда осознала, что сама не дотянусь до его губ.

Мужчина чуть склонился надо мной, а я прижалась губами к его губам в мимолетном поцелуе. Отстранилась и улыбнулась ослепительно:

— Поехали?

Демьян только кивнул, окинув меня с ног до головы жарким взглядом и сел за руль.

Демьян

Девчонка спит на кровати, подложив обе ладошки под румяную щёчку. Губы чуть приоткрыты, а волнистые волосы разметались по соседней подушке. Не удержался от соблазна. Нырнул рукой в густые пряди, пропустил их сквозь пальцы. Гладкие. И пахнущие так, что крышу сносит. Поднёс чёрную прядь к носу, втягивая аромат девчонки. Нежный, как вся она. Карамельный.

Девчонка завозилась во сне. Перевернулась на спину, сбросив с себя часть одеяла. А у меня весь мозг и вся выдержка в штаны стекли.

Потому что голая стройная ножка оказывается на моих коленях. Стопа тридцать пятого размера. Крохотная совсем. С такими же маленькими пальчиками. И ноготками розовенькими. Пялюсь на ногу и, кажется, не дышу. Вдруг снова уберет трусливо. Но моя кареглазка продолжает спать безмятежно, приоткрыв пересохшие губки.

И мне языком по её губам провести хочется. Увлажнить. Освежить в памяти её вкус. Ведь держусь из последних сил, когда она рядом бегает на кухне. Когда коленками острыми сверкает. Когда ткань на груди натягивается, обрисовывая холмики.

Уже месяц она живёт у меня. И всё это время я стараюсь загрузить себя работой. Только бы не видеть её карие глаза, в которых снова начнёт плескаться страх, когда я прижму её тело к себе. Потому что я не могу держаться от неё в стороне. Потому что руки тянутся к ней.

Тридцатилетний мужик, а сохну по ней, как подросток.

Осторожно кладу руку на её стопу. Снова холодная. Девчонка вечно мерзнет. Как не коснусь, руки холодные, как лёд.

Обхватываю стопу. В моей ручище она помещается полностью. Странная тяжесть давит на грудь. Взвивается вверх и сжимает горло. Спирает дыхание.

От нежности к этой девчонке. Такой хрупкой внешне и такой сильной внутри.

Пальцами провожу по стопе. Улыбаюсь, когда моя кареглазка дёргает чуть ногой и фыркает недовольно.

Щекотки боится.

Каждый маленький пальчик своими грубыми мозолистыми пальцами обвожу. Наслаждаюсь тем, как они поджимаются.

Наклоняюсь и целую косточку на ноги. Прижимаюсь губами и замираю, кайфуя от нежности её кожи. От запаха. Бл*ть. Я влип. Я хочу её так, что яйца звенят, а член в ширинку упирается, причиняя болезненный дискомфорт. Каждую *бучую секунду, когда вижу её. Но нельзя бл*ть. Нужно время. Нужно, чтобы она привыкла. Чтобы перестала бояться. Чтобы доверилась мне. Сама пришла ко мне.