— Спасибо, Джой. — Крейг потрепал его за ухом. — Если бы все люди были такими же верными и преданными.

Крейг имел в виду Маргарет. Воспоминания о ней по-прежнему причиняли ему острую боль и страдание.

Жена ушла от него три года назад вместе с двухлетним Томом. Мальчик был больным от рождения. Операция стоила немыслимых денег, а летчик Патрик Крейг, несмотря на то что получал хорошее жалованье, был не в состоянии оплатить уникальную операцию и длительное лечение в клинике.

Между супругами все чаще стали вспыхивать ссоры. Вначале Маргарет наносила Патрику мелкие уколы, но с каждым днем взаимные обиды росли как снежный ком. Жена стала упрекать его в том, что он мало зарабатывает и что по его милости семья едва сводит концы с концами.

Пока летчик Крейг показывал чудеса пилотажа, Маргарет завела себе богатого любовника — преуспевающего торговца недвижимостью, который за месяц зарабатывал больше, чем Крейг в течение года. Это был один из тех пронырливых дельцов, которые наживаются за счет других.

Вкус у торговца был отменный. Маргарет в свои двадцать пять выглядела великолепно. У нее было потрясающее тело. Она знала толк в любви…

Патрик замотал головой. Нет, он никогда не избавится от наваждения.

Крейг достал из холодильника банку пива и со злостью хлопнул дверцей. Он никогда не сможет забыть ее. И никакая другая, самая расчудесная женщина не заменит ему Маргарет.

Он пытался утешить себя мыслью, что жена ушла от него ради спасения ребенка. Вправе ли он осуждать ее за это? Но иногда, особенно в подпитии, ему начинало казаться, что ей просто захотелось богатой, роскошной жизни. Тогда он называл ее грязной сучкой и клял за предательство.

История получила плохое продолжение. Некогда преуспевающего торговца недвижимостью арестовало ФБР за крупные махинации. Маргарет осталась одна, без денег, с маленьким сыном на руках. Если бы она пожелала вернуться, Патрик простил бы ее, но она предпочла уехать. С тех пор Крейг ничего не слышал о судьбе своей бывшей жены и маленького Тома.

В душе Патрика что-то окончательно сломалось, как в старом будильнике, который до поры до времени поскрипывал, но шел. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Оставалось только небо…

Встреча с Катей Шадриной круто изменила планы Леонида. Путешествие на «Титанике» было для него всего лишь предлогом, чтобы улизнуть на время из замка.

Он обожал своих родителей, но их мелочная опека подчас становилась просто невыносимой. Отец и мать по-прежнему видели в нем маленького и неопытного мальчика, которого все хотят обмануть. Впрочем, их поведение вполне объяснимо: сорокалетний человек, безусловно, обладает гораздо большим опытом, чем двадцатилетний, а в шестьдесят и сорокалетний мужчина кажется мальчишкой. С другой стороны, нельзя же допустить, чтобы за тебя до старости все решали сердобольные родители. Так что Леонид, при всем уважении к старикам, не разделял их точку зрения на воспитание детей. Он никогда не будет игрушкой в их руках.

Справедливости ради надо сказать, что до недавнего времени мысли на тему воспитания редко приходили в голову Леониду — он пользовался неограниченной свободой в знакомствах и проводил время по своему усмотрению. Но однажды родителям вздумалось женить его на жгучей брюнетке Анжелике, дочери Франсуа Верлена, старинного приятеля отца. Единственным недостатком внешности Анжелики была ее полнота, с которой она почему-то не боролась, как это делают другие самоотверженные девушки, изводящие себя диетами и занятиями в гимнастическом зале.

Кроме того, Анжелика имела ветреный характер. Она с готовностью пускалась в любовные приключения, ухитряясь скрывать свои слабости от стариков Верленов, почитавших дочь за образец добродетели.

Началось все с того, что старики Шавуазье вдруг принялись жаловаться Леониду на слабое здоровье и желание увидеть внука до своей смерти, хотя отец по-прежнему проезжал на пегом жеребце по десять лье в день и часто наведывался в Нью-Йорк, где был в курсе дел своего банка и ворочал миллионами.

«Случайные» комплименты Анжелике сочетались с гневными рассказами о том, как увивается вокруг нее этот мерзкий маркиз Берти, который в любой момент может завладеть неискушенным сердцем бедной девочки. Причем все это преподносилось таким образом, будто судьба человечества зависит от того, добьется ли своего маркиз Берти или нет. И чета Шавуазье с надеждой, как на спасителя мира, посматривала на сына.

Несколько раз родители — опять же «случайно» — оставляли молодых наедине. Для Шавуазье оказалось неприятным сюрпризом, что девушка разделяет устремления родителей.

— Анжелика, я к тебе прекрасно отношусь, — откровенно сказал ей Леонид. — Но ты должна найти себе другого жениха. Я тебя не люблю.

— Пока не любишь, — хладнокровно парировала девушка.

— Ты и в самом деле надеешься, что я женюсь на тебе?

— Ты меня устраиваешь по всем параметрам, — рассмеялась Анжелика. — Почему я должна отказываться от своего счастья?

— А если я расскажу всем о твоих сомнительных похождениях? Будет страшный скандал! — Леонид применил запрещенный прием, но девица должна была получить урок.

— Я тебя знаю, — продолжала смеяться Анжелика. — Ты ни за что не запятнаешь репутацию дочери Верленов, друзей твоих родителей. А вдруг их слабые сердца не выдержат горькой правды?

— Ну и стерва же ты! — вскипел Шавуазье.

— Поцелуй меня, и я все прощу! — Анжелику забавляло его поведение. — А от свадьбы тебе все равно не уйти!

Нельзя сказать, что Леонида всерьез обеспокоила перспектива женитьбы на Анжелике. Кем бы он был, если бы на пороге нового тысячелетия исполнял средневековые традиции. Однако назойливость девицы начала его раздражать. От греха подальше он решил сбежать в Нью-Йорк, благо подвернулся прекрасный повод — новый «Титаник» отправлялся в первый рейс.

Шавуазье-старший, устроившись в кресле перед камином, с потрескивающими в нем поленьями, любил рассказывать одну и ту же историю о том, как отец его близкого друга, маркиз, едва не оказался на борту «Титаника» в том печальном рейсе 1912 года.

Леонид каждый раз притворялся, будто снова переживает за неизвестного ему маркиза. Поэтому ему не составило труда убедить отца, что он просто жаждет совершить путешествие на «Титанике», дабы окунуться в атмосферу тех лет.

На самом деле Леонид не собирался в течение нескольких дней плыть на корабле. Он вообще не любил морских путешествий. Полный драматизма рассказ о чудом спасшемся маркизе сыграл в этой нелюбви не последнюю роль. Но главное, Леониду просто не хотелось терять время. На самолете путь до Нью-Йорка занимал всего несколько часов.

Леонид позвонил своему бывшему однокурснику Филиппу Ренуа, работавшему в филиале французской парфюмерной фирмы. Филипп, с восторгом вспомнив о студенческих забавах, пообещал приятелю не менее интересные развлечения в Америке.

Леонида ждали в нью-йоркском банке только через несколько дней, поэтому он рассчитывал неплохо провести время, развлекаясь в компании с Филиппом и веселыми подружками. Восемь часов в самолете — это не пять суток заточения в каюте, пусть и комфортабельного корабля.