– Это не тот Витас, – уже тише произнес старик, от его недавней рассерженности на лице и во взгляде не осталось и следа. – А где тот?

– Который тот? – спросила Рената.

Витас озадаченно рассматривал непрошеного гостя, рассматривал и молчал.

– Старый Витас, – сказал после паузы старик.

– Старый Витас? – переспросила Рената. – Другого Витаса тут нет и не было… Кроме моего прадедушки, но он давно умер!

– Прадедушка? – теперь уже задумался старик. – Извините, я устал стоять… Мне ходить легче, чем стоять.

– Да, да! Конечно! Давайте зайдем к нам! – Рената открыла дверь на свою половину, жестом пригласила гостя войти.

Все трое уселись за овальный стол.

– Может, снимите пальто? – предложила молодая хозяйка.

– Сниму, – старик принялся выбираться из пальто. – Оно великовато! В Польше одна женщина подарила. Сказала, что ее покойный муж был выше меня на голову. А свое я оставил одной женщине во Франции. Ей холодно было, холодно и страшно, она стояла и дрожала. А ваш прадедушка был краснодеревщиком?

– Кем? – переспросила Рената.

– Он мебель мастерил? Буфеты, шкафы, столы? – спросил старик.

– Да! – Рената бросила взгляд на Витаса, сидевшего с угрюмым и невыспавшимся выражением лица. – И фигурки из дерева вырезал.

– У него еще сын был, Йонас, смышленый такой. Жениться собирался.

– Это мой дедушка. Он недавно умер! – сказала Рената, и в глазах ее засветилось любопытство. – Так вы их обоих знали?

– Йонасы не умирают, – твердо произнес старик. – А у вас что-нибудь из мебели, сделанной Витасом, сохранилось?

– Да, на половине дедушки! Пойдемте, покажу! – предложила Рената.

Старик безразлично посмотрел на молча сидевшего Витаса, поднялся на ноги, сначала на живую, затем на деревянную.

Рената завела старика на половину Йонаса. Витас остался за столом. Старик, заметив старинный буфет, ожил. И глаза, как показалось Ренате, засветились другим, более молодым огоньком.

– Это же его рук дело? – спросил он, кивнув на буфет.

– Да.

– Да, его работа! – Старик подошел и погладил буфет. – Он мне ноги делал. Деревянные, с секретами. У него все с секретами получалось.

Он приподнял штанину над деревянной ногой, наклонился, проверил, следит ли за его действиями молодая хозяйка дома, и только удостоверившись, что следит, взял двумя пальцами маленькое колечко на деревянной ноге и потянул за него. Из ноги вылез ящичек, а в нем деревянная катушка с белыми нитками и сквозь нитки наискосок иголка продета.

Старик улыбнулся, увидев удивление на лице Ренаты. Закрыл ящичек, выпрямился, отпустив штанину. Взгляд его снова ушел на буфет. Осмотрев его, он протянул руку к левому ящичку для столовых приборов. Под двумя застекленными дверцами буфетного шкафчика, над нишей буфетной тумбы выглядывали правильными квадратиками четыре таких ящичка. Старик выдвинул ящичек до конца, а потом, поддерживая его снизу, вытащил полностью. Опустил на столешницу тумбы и заглянул в открывшуюся квадратную дыру. На лице возникла улыбка. Он полез в дырку правой рукой, вытащил сначала узкую планочку, а потом – прямоугольную фанерку.

– Вуаля! – Старик повернулся к Ренате.

Она подошла, заглянула в квадратную дыру и увидела на дне ниши углубление, заполненное пачкой писем. На верхнем конверте – маленькая марка с головой какой-то королевы или принцессы.

– Это он, Витас! – в голосе старика прозвучала нежность.

Он на глазах Ренаты опустил сверху на углубление прямоугольную фанерку – она легла и полностью закрыла тайник. Потом сверху старик опустил планочку, и теперь ниша ничем не выдавала свою тайну. Так же легко старик сунул обратно в квадратную дыру ранее вытащенный ящичек.

– У него мастерская рядом с домом была. Там должны еще готовые ноги храниться. Он про запас много делал! – проговорил он.

– Мастерской не помню! При мне не было! Только амбар!

– Так, наверное, мастерская в нем, в амбаре! – предположил старик.

– Извините, а вы кто? – наконец задала Рената уже полчаса мучавший ее вопрос.

– Кукутис, – представился старик. – Друг и клиент вашего Витаса! Он мне три ноги сделал! Вот и эта – его работы! – он опустил взгляд вниз. – Только я ее не уберег! Попал в шторм на Ла-Манше, чуть не утонул. Меня на катере волна с палубы снесла и о рубку ударила. Ногой. Нога и треснула. Поэтому я к Витасу и вернулся.

– Шторм на Ла-Манше? – Рената была явно поражена услышанным.

– Да, я так до Англии и не доплыл, – огорченно покачал говой Кукутис. – Уговорил одного рыбака переправить меня туда из Дюнкерка, но мы чуть не утонули, так что вернули нас добрые спасатели в порт. Это уже после того, как меня о рубку ударило.

Скрипнула коридорная дверь. На половину Йонаса заглянул Витас.

– Рената! – позвал он. – Ты тут?

– Да, мы тут!

– Может, позавтракаем, раз уже так рано встали? – предложил спокойно.

– Конечно, – Рената улыбнулась и тут же обернулась к старику. – Пойдемте к нам, позавтракаем!

Кукутис уселся за овальный стол, осмотрелся в гостиной по сторонам, нижнюю губу поджал. Словно остался недовольным увиденным.

– Мы с вами не познакомились, – вполне дружелюбно произнес присевший рядом с ним Витас.

– Меня Кукутисом зовут, – старик остановил свой взгляд на молодом собеседнике. – А вы тоже из этих лесов? – спросил, кивнув на окно.

– Нет, из Каунаса.

– Бывал, – Кукутис закивал и поднял взгляд к потолку, словно припоминая что-то. – Хороший городок.

Рената принесла кофейник и чашки, разлила кофе. Придвинула к мужчинам поближе сахарницу.

– Вы же кофе пьете? – спросила старика. И тут же следом: – Вам яичницу из двух яиц?

– Кофе буду, и яичницу тоже, – ответил Кукутис.

И тут же наклонился, приподнял штанину над деревянной ногой и вытащил из нее маленький ящичек с серебряной солонкой в форме наперстка. Поднял ящичек размером с полтора спичечных коробка на стол, на глазах у изумленных хозяев солонку вынул и справа от кофейной чашки поставил. А ящичек назад в ногу сунул.

– Витаса работа, – произнес с гордостью. – Только он мог знать, что человеку с деревянной ногой в пути понадобиться может! Даже я всего не знаю, что в его, точнее в моей ноге найти можно. Он мне самое важное показал, а остальное, сказал, я сам найду…

– Он говорит, что у моего прадедушки мебельная мастерская во дворе была, – почти с вопросительной интонацией сообщила Рената Витасу. – Значит, только в амбаре…

– Если она там, я место узнаю, у меня память слишком хорошая, – проговорил с горечью в голосе старик и снова к потолку взгляд поднял, задумавшись или припоминая что-то.