– Я сейчас! – сказал Витас и вышел.

Где-то рядом полилась вода. Вернулся парень с ведерком и тряпкой. Прошелся тряпкой по ящику и тот обрел коричнево-серебристый цвет.

– Ну открывай же! – торопил его Кукутис.

Руки Витаса потянулись к двум чемоданным задвижкам. Прозвучал металический щелчок. Крышка футляра поднялась и застыла.

Внутри, поблескивая нежным темным лаком, как драгоценный музыкальный инструмент, на красном бархате в соответственном форме и размеру углублении лежала деревянная нога.

Глаза Кукутиса радостно заблестели. Его руки потянулись к открытому футляру. Он ухватил деревянную ногу за оба ее конца и попробовал вынуть. Приподнял и тут же опустил на место.

– Тяжелая, – сказал удовлетворенно и улыбнулся задумчиво.

– Тяжелая? – Витас наклонился к открытому футляру. – А чего она тяжелая? Она же должны быть легкой, чтобы легко шагать!

– Молодой человек, вы никогда не путешествовали с деревянной ногой! – усмехнулся Кукутис. – Если б старый Витас думал так, как вы, я бы не стал его клиентом! Смотрите!

Рука Кукутиса опустилась на верхнюю толстую часть ноги, провела по лакированной поверхности, словно нежно погладила, а потом он приподнял ее и взялся двумя пальцами за маленькое металлическое колечко, потемневшее от времени и потому не очень заметное. Потянул колечко вверх, и вместе с ним из деревянной ноги вылез ящичек размером с пачку сигарет. Кукутис вынул из него что-то тяжеленькое, завернутое в ткань. Опустил на ладонь, а пальцами другой руки приподнял край ткани и аккуратно потянул наверх. Из нее высыпались несколько серебряных монет, одна упала на пол и гулко ударилась о деревянный настил, остальные остались на ладони. Кукутис поднес одну монетку к глазам.

– Тысяча девятьсот пятнадцатый год! – произнес он и вздохнул.

– И много там еще бесполезных старых денег спрятано? – спросил Витас несколько пренебрежительно, однако и с любопытством в голосе.

– Бесполезные деньги – это бумажные банкноты, а старое серебро переживет любые денежные реформы! У меня такие монеты и в Польше примут, и в Германии! Но это только малая часть того, что должно быть с собой у путника. – Кукутис аккуратно завернул монеты в кусочек ткани и опустил обратно в ящичек. Попросил Витаса отыскать упавшую монетку.

Задвинув ящичек на место, Кукутис вытащил ногу из футляра и поставил ее резиновым каблуком на пол рядом со своей правой.

– Коротковата! – вздохнул он. – Надо другие посмотреть! – сказал и вернул ногу на место, аккуратно закрыл футляр, щелкнув металлическими задвижками.

Витас снял следующий футляр, положил его на первый.

– Нет, эта тоже коротковата! – покачал головой Кукутис, заглянув внутрь.

Третья нога вызвала у старика прилив нежности. Он словно узнал ее, как старую знакомую, которую много лет не видел. Рука потянулась к прибитой сверху к широкому краю аккуратной серебряной пластине с вензелем из инициалов и надписью «Made in Lithuania».

– Эту он точно для меня наперед сделал! – произнес не без гордости Кукутис. – Знал, что я по всей Европе его ноги хвалю. Да и как не хвалить, если в его ногу помещается столько, сколько в три несессера не влезет!

Попросил Кукутис Витаса эту ногу в дом занести, и сам вышел из столярной мастерской.

На дворе Рената и Кукутис задержались, чтобы отдышаться свежим весенним воздухом. А Витас с футляром в руке и выражением нескрываемого удивления от веса своей ноши на лице поднялся на порог и скрылся за дверью.

– Вы потом мастерскую снова дровами заложите, – попросил Кукутис Ренату. – Я вернусь нескоро, но может, кто из других клиентов заглянет?!

– А может, останетесь? – неожиданно предложила Рената. – Отдохнете? Полдома пустует с того дня, как дедушка Йонас умер…

– Йонасы не умирают! – строго сказал старик. Его голубые, выцветшие зрачки смотрели на девушку так внимательно, словно искал он в ее лице схожесть с лицом ее прадеда.

– Дедушка Йонас тоже так говорил!

– Конечно, говорил! Он же сын Витаса! У такого отца не могло быть глупого сына!

– А Витасы умирают? – спросила Рената.

– Если помнить, что Витасы не умирают, то и они не умрут! – проговорил Кукутис и улыбнулся. – Ну пойдем в дом, буду новую ногу мерять!

По просьбе старика овальный обеденный стол в гостиной превратился на время в «операционный». Операцию по замене ноги проводил сам Кукутис, еще в мастерской старого Витаса выбрав себе в ассистенты Витаса молодого. Пришлось Витасу убрать со стола компьютер и все лишнее и постелить старую скатерть. Старую скатерть, как и все старое, Рената могла найти только на половине дедушки. И нашла быстро в нижнем выдвижном ящике платяного шкафа.

На расстеленную льняную скатерть выложил Витас из футляра новую ногу и при дневном свете, льющемся из окон, «заиграла» деревянная нога своей изящной красотой, как какой-нибудь волшебный инструмент мог бы заиграть неземной, не слышанной ранее музыкой.

Кукутис, усевшись на стул, отстегнул потрескавшиеся, растянутые ремешки, которыми притягивал старую ногу к короткой культе, передал старую ногу Витасу и попросил опустить ее на стол аккуратно и с уважением. Потом, стоя на одной левой ноге, но стоя уверенно и твердо, проверил Кукутис на старой деревянной, через которую почти посередине прошла заметная волнистая трещина, все ящички, ниши и тайные отверстия, о местонахождении которых не всякий посторонний смог бы и догадаться. Из одной плоской и узкой ниши вынул Кукутис на свет божий один за другим шесть своих паспортов. Серые, голубоватые, зеленоватые книжицы документов легли на лен скатерти и напомнили Витасу школьный поход в музей, где такие вот документы под стеклом от посторонних рук прячут. Тут стекла не было и руки сами потянулись к паспортам. Взял Витас в руки самый, казалось бы, старый, затертый, но не помятый. На зеленоватой обложке в центре – красный герб с всадником, поднявшим меч над головой. Раскрыл документ.

– Passeport pour l’etrange, – прочитал вслух. Раскрыл.

Взгляд его остановился на черно-белой фотографии молодого Кукутиса, потом сполз на чернильного цвета текстовую печать: «Для выезда во все страны, кроме Польши». Глаза Витаса округлились.

– А почему кроме Польши? – спросил он, подняв взгляд на старика.

– Да ну их! У меня для Польши другой паспорт есть, польский! – кивнул старик на стопку паспортных книжиц. – Не отвлекай!

И рука старика вытянула за маленькое колечко из ноги овальную крышечку, а потом за железную винтовую крышечку выудили его пальцы из открывшейся ниши фляжку объемом в стакан. Открутили пальцы крышку, поднесли к носу.

– Ах! – выдохнул Кукутис и протянул ее Витасу.

– Коньяк? – Витас принюхался.

– Бренди, – поправил его Кукутис.

Затем в этом же месте на новой ноге вытянул за колечко такую же овальную крышечку, под которой в нише блестела похожая фляжка.