– Видимо, настала моя очередь, – спустя несколько минут произнесла Ривальда Скуэйн. – Честно говоря, я рассчитывала, что гостей будет куда больше, и я среди них затеряюсь. Печально не видеть здесь Эриксена и Лютнер, но, им же хуже. Вино изумительное, Лиам. Раньше считала, что у тебя абсолютно нет вкуса.

Хелен не сводила взгляда с воскресшей Ривальды. Возможно, Юлиан допустил ошибку, не предупредив её об этом во время приглашения.

– Приношу извинения, отвлеклась, – опомнилась Скуэйн. – Сегодня же день рождения Юлиана Мерлина. Казалось бы, самое время преподнести подарок, но он уже есть. Моё возвращение. Что может быть лучше? Не так ли?

В силу объективных причин мы с тобой полгода не виделись, и твоим воспитанием занимались вот эти вот люди. Справились приемлемо, но, могли и лучше. Я же встретила тебя куда раньше, чем они. Ты же помнишь тот день? Спонтанный побег в Свайзлаутерн? Столь глупый арест?

Меня, столь бессердечного человека, в тот день будто бы пробило на эмоции. Мне стало тебя жаль. Весь такой напуганный и юный, ты даже не понимал, где находишься. А тут ещё и Иллиций. Подумать только. Я решила дать тебе шанс. Думала, ты бродяжка какой-то, а ты оказался внуком Джампаоло Раньери. Признаться, я была в шоке. Немедленно ему позвонила, а он заявил мне «перевоспитай его».

И, клянусь, у меня бы вышло, если бы не эта треклятая смерть. Всегда приходит не вовремя. И, бы посочувствовала тебе, но… Довольно, никаких масок. Нет никаких «но». Мне очень жаль, Юлиан. Я хочу извиниться перед тобой за то, что меня не было рядом всё это время. Ты остался один против всего мира. Вернее, так думал, но, сути дела это не меняет.

Ты казался мне абсолютно безнадёжным. Невероятно глупым и нелепым. Ты делал отвратительный глинтвейн. Про яичницу с беконом и вовсе молчу. Цветы едва не погибли. А Драго… Поражаюсь, как он остался жив. Но внутри… Это «внутри», о существовании которого я раньше только подозревала, что-то нашёптывало мне и заставляло в тебя верить.

И, в нужный момент ты не подвёл. Ты отлично справился. Если бы не ты, мы с Лиамом ни за что бы не справились, и Молтембер давно гулял бы на свободе. Возможно, ты зол, потому что выступил в качестве отвлекающего манёвра, игрушки в чужих руках, но… Сделал ты это безупречно. И, весь город должен сказать тебе «спасибо». И, сказал бы, если бы умел благодарить.

Ты – боец. Отважный солдат. Тот, на кого всегда можно положиться. Тот, кому можно и нужно верить. Я бы пожелала тебе никогда не меняться, но я сама не позволю тебе стать кем-то другим. За тебя, Юлиан Мерлин. За всех нас.

– Спасибо, – ответил Юлиан.

Он почувствовал, как слезятся глаза, поэтому отвернулся. Ривальда никогда не была такой. Настолько настоящей и живой. Возможно, смерть пошла ей на пользу, и изречение «иногда, для того, чтобы выжить, нужно умереть» оказалось правдивым.

– Отлучусь ненадолго, – сказал юноша, захватив с собой бокал вина.

Ему нужно было переварить это. Не объяснив причин, он покинул гостиную и, минуя прихожую, оказался на веранде. После часового нахождения в душной гостиной глоток свежего, пока ещё весеннего воздуха, казался Юлиану спасительным.

В эти моменты хочется верить, что жизнь чего-то стоит. И этот запах, напоминающий о свободе, здорово объясняет, ради чего стоит жить и за что нужно бороться.

Юлиан облокотился на перила и слегка забылся, вглядываясь в ночную пустоту. Он пытался рассмотреть что-то, но не мог. Тьма молчала.

Справа от Юлиана висел небольшой стенд с чёрно-белыми фотокарточками. Неизвестно – считали ли Тейлоры это место за самое видное и достойное памяти или же попросту, списав в хлам, отправили стенд куда подальше, но, Юлиан посчитал весьма любознательным изучить фотографии.

На одной из них молодой Лиам, ещё больше, чем обычно, напоминающий Гарета, в тех же очках и бакалаврской мантии, сжимал в руках диплом. Должно быть, для человека, посвятившего себя науке, это событие было очень памятным.

На другой фотографии на коленях Лиама сидел совсем маленький Гарет – в смешном камбинезончике и оттопыренными ушами. Юлиан почувствовал умиление и невольно улыбнулся.

Где-то Лиам и Гарет были запечатлены в компании друзей, где-то попадались их общие фотографии из парка или с какого-то мероприятия, но, ни на одной из них Юлиан так и не увидел матери Гарета. Возможно, она так сильно разбила сердце Лиама, что он попросту предпочёл стереть её из памяти. Но, никто не исключал того, что она так и не успела сделать общее фото с сыном из-за того, что не позволил какой-то несчастный случай.

Когда-то Юлиан узнает о ней. Он и про своего отца, как оказалось, целых семнадцать лет ничего не знал, но в итоге докопался до истины.

Его взгляд застыл на одной из фотографий. Молодой Лиам, скрестив руки на груди, стоял возле какого-то памятника, а подле него находился тот, о ком Юлиан только что вспомнил – Вильгельм Мерлин.

Юлиан сорвал карточку со стенда, для того, чтобы вглядеться поближе и удостовериться в том, что глаза не обманули его.

Это и впрямь был отец. Вильгельм Мерлин. Уильям Монрок. Герой Союза Шмельцера. Совсем молодой, с горящими глазами, жаждущий жить долго и счастливо. Но так этой цели и не достигший.

Эта фотография не была собственностью Юлиана. Она принадлежала Лиаму Тейлору, но, в силу известных причин, юноше очень сильно не хотелось отпускать её из рук.

Он видел отца только на редких фотографиях и, единожды, на видеозаписи. Юлиан не был знаком с человеком, подарившим ему жизнь, и не познакомится никогда. Но каждое напоминание о нём было дороже золота.

– Надеюсь, тебе не слишком стыдно за меня, – прошептал Юлиан. – Ты – герой Союза. А я – твой неудавшийся сын. Отречённый. Только позорю твоё славное имя.

– Он гордился бы тобой, – произнёс подкравшийся сзади мистер Тейлор.

Юлиан вздрогнул.

– Простите, что взял фотографию, мистер Тейлор, – сказал он.

– Ничего страшного. Я сделаю для тебя копию, если ты, конечно, желаешь этого.

– Конечно, я хочу, – обрадовался Юлиан. – Так выходит, что вы… Были друзьями.

Лиам неловко замялся.

– Скорее, очень хорошими товарищами, – ответил он. – Уилл очень осторожно подходил к выбору друзей. И, ошибся лишь единожды, доверившись Иллицию.

– Я испытываю огромную радость, вспоминая его смерть.

– Не стоит. Смерть – это всегда плохо. Люди бывают добрыми и злыми, но, если жизнь была им дарована, то не напрасно. Не стоит желать злым людям смерти. Нужно молиться