Скуэйн на секунду задумалась. Несмотря на свою исключительность, она всё ещё оставалась почти смертным человеком, в рукаве у которого не было ответов абсолютно на все вопросы.

– Халари не был абсолютным злом, – предположила она. – Он совершил много ужасного, но всегда считал, что действовал во благо. Внутри него соседствовали благоразумие и безумие. А душа была столь великой мощи, что её не мог выдержать один человек, поэтому разделилась на три части – Смерть, Слово и Бытие.

– Стало быть, я Слово? Это хорошо или плохо?

– Могло быть лучше, а могло быть хуже. Смерть сочетала внутри себя самые негативные черты характера Отречённого. И именно эту часть души Меркольт и унаследовал. Можно сказать, что он оказался самой худшей вариацией Халари. Бытие же, напротив, являлось частью души, которая отвечала за любовь, долг и самоотверженность. Слово было тем, что их объединяло – оно отвечало за сомнения. Не позволяло одной стороне взять верх над другой. Думаю, с этим связано твоё недоверие ко всему – ты во всём ищешь подвох.

– Выходит, даже эта черта не является моей собственной, – грустно выдохнул Юлиан. – Но почему осколки души Халари носят такие названия?

– Потому что Отречённый лишь немного уступал в силе всемогущему Люциэлю. И, естественно, человеческая оболочка, как я говорила ранее, просто взорвалась бы, удерживая эту мощь внутри себя. Собственно говоря, именно из-за этого и скончался Меркольт. Кроме сторон характера, осколки унаследовали и различные аспекты силы. Смерть позволяла убивать кого угодно на любом расстоянии. Бытие было способно щелчком пальцев менять реальность вокруг себя. Слово могло внушить кому угодно что угодно. Заставить делать что угодно.

– Но я не способен на это.

Он попытался вспомнить хоть какие-то моменты, которые намекали на присутствие у него этой силы, но не смог.

– Чем больше будешь помнить о прошлой жизни, тем будешь ближе к этому. До тех пор, пока тебя ничего не роднит с Халари, ты не овладеешь этой способностью.

– Выходит, если… Если однажды я смогу? Это будет означать, что я стал Отречённым?

Ривальда Скуэйн поджала губы и ничего не ответила. Похоже, она не видела в этом никакого смысла, равно как и Юлиан. Оба знали верный ответ.

– С днём рождения, Юлиан Мерлин, – улыбнулась Ривальда.

Юлиан кивнул и бросил взгляд вниз, обнаружив, что в её руке из воздуха начал появляться огромный молот. Сначала он нахмурил брови, но, поняв, что она не собирается убивать его этим оружием, затаился в надежде на то, что его предположения верны.

– Признайся, ты тоже мечтал? – азартно спросила она.

Юлиан сделал вид, что не понимает, о чём она. Но, когда Ривальда замахнулась молотом и резко ударила им по могильному камню, невольно улыбнулся.

От него отлетела едва ли не треть, и Юлиан поразился тому, откуда столько силы в руках хрупкой женщины.

– Ну же, – Ривальда протянула молот Юлиану. – Покажем смерти, что нам по силам одолеть её.

Юлиан не думал долго. С удовольствием взяв молот в руки, он, что есть мочи ударил по столь ненавистному камню. К удивлению, удар вышел слабее, чем у Ривальды, поэтому, вложив в замах всю мощь Эрхары и весь гнев Отречённого, он повторил.

Ривальда одобрительно кивнула. Юлиан сбился со счёта, сколько же ударов они нанесли, но, итога был однозначным – от мемориала остались лишь мелкие кусочки.

Юлиан и представить не мог, насколько приятным окажется подарок Ривальды ко дню рождения.

Атмосфера, царившая в доме Тейлоров, давно стала чуждой для Юлиана. Привыкший к страху, тревоги и потерям, он не мог поверить в то, что в невинном застолье по поводу его дня рождения не кроется каких-либо подвохов.

За столом собрались пятеро, и каждого из них Юлиан безумно рад был видеть – кроме него самого это были Лиам и Гарет Тейлоры, Ривальда Скуэйн и Хелен Бергер. Он ощущал нехватку Магдалены, Йохана и, возможно, Пенелопы, но старался радоваться, потому что осознавал, что все те, что были ему верны, не проигнорировали праздник.

Хотя, и праздником это назвать было трудно – Юлиан не считал день своего рождения за что-то исключительное и достойное.

– Хочу пожелать, чтобы жизнь не менялась и не меняла нас, – закончил тост Гарет и легонько поклонился всем окружающим.

Осадок после последней беседы Гарета и Юлиана, переросшей в лёгкий конфликт, ещё не исчез, но оба юноши предпочитали делать вид, что этот момент был вырван из истории.

– Хотел бы я вернуться к своей старой жизни, – тихо произнёс Юлиан, стараясь, чтобы его не услышали.

Неизвестно, что имел в виду Гарет, но Юлиан не хотел, чтобы вся его дальнейшая жизнь была подобна нынешней.

– Ты разбил мне сердце, когда выбрал Пенелопу, – произнесла Хелен, вызвав тем самым безмолвное негодование Гарета. – Потихоньку я начинала ненавидеть тебя за это, но, благодаря тебе, встретила его, – она кивнула подбородком в сторону Тейлору. – Потому, обязана сказать тебе «спасибо». Я к чему это… Считаю тебя лучшим человеком в этом городе… Одним из, вернее. Потому что всё, что ты делаешь, только ради нас. Даже тогда, когда считаешь, что поступаешь неправильно, несёшь людям добро. Спасибо за спасённую жизнь, Юлиан Мерлин. Оставайся таким же добрым и достойным.

Похоже, Хелен всё ещё пребывала в состоянии шока из-за встречи с Ривальдой, поэтому слегка запиналась. Юлиан понимал её – он и сам потерял сознание, увидев восставшую из мёртвых.

– Я как-то сказал тебе, что забочусь о тебе по просьбе миссис Скуэйн, – сказал мистер Тейлор. – И это верно, но, только с одной стороны. За это время ты стал мне не только другом, но и родственником. Я счастлив, что такие люди, как ты, есть не только в моём окружении, но и в окружении моего сына. Возможно, он не понимает этого, но ты подаёшь ему хороший. Лучший, чем я. Надеюсь, наша дружба не только поможет нам пережить это тяжелое время, но пройдёт сквозь нашу жизнь.

Юлиан улыбнулся. Несмотря на всю душевную теплоту сегодняшнего вечера, он всё ещё ощущал себя чужим на своём празднике. Кто бы мог подумать, что в честь Отречённого будет петься столько деферамб? Кому могло прийти в голову называть Халари достойным человеком, подающим хороший пример?

Юлиан не заслужил этого. Вслушиваясь в каждое слово, он всё больше и больше понимал, что разочаровывает тех людей, которые верят в него. Хотелось встать и признаться всем разом, что он не тот, за кого они его считают, но Юлиан не мог.

Он смотрели во все эти глаза. И они не лгали. Лиам, Гарет и Хелен