Он поднял пустую чашу, она наполнилась.

Коварный принялся пить вино маленькими глоточками, смакуя.

– И еще я заметил: люди очень боятся всего неправильного. Однажды я, смеха ради, приделал моему медведю крылья…

– Ворона? – нахмурился Король.

– Курицы, – скорчил гримасу Сархад.

– К плечам?!

– К ушам!

Вран захохотал. Эхо подхватило его грохочущий смех, башня загудела, будто в нее били из катапульт, кресло под огромным Королем угрожающе затрещало.

Отсмеявшись, Король-Рыбак вытер слезы, выступившие на глазах.

– Вот и мне понравилось, – ответил польщенный Сархад.

– И скольких ты распугал этим, гм, ушекрылым медведем?

– Только пятерых, на которых его выпустил. Я слишком уважаю себя, чтобы повторять удачную шутку дважды.

– Хм, – ободрительно изрек Вран и снова занялся окороком. Сархад повертел в пальцах сырое крылышко цыпленка, очищенное от кожи, обмакнул в какой-то острый соус и принялся обсасывать.

– А чего еще они боятся? – спросил Вран, когда от окорока остались одни кости.

– Я же говорю: всего неправильного и необычного. Однажды над дорогой по воздуху поплыла акула. А уж когда по тропе пополз осьминог!..

– Откуда ты знаешь морских обитателей?

– Так ведь в молодости я спускался в пучину Рианнедд. Пока числился в женихах у ее хозяйки. Там и насмотрелся.

– Ты молодец. Я знал, что ты изобретателен, но не думал, что настолько.

– Да я сам не думал, что быть Стражем Карбонека окажется так весело. Я и в молодости так не развлекался.

– Слава Стражу, – поднял чашу Бендигейд Вран.

– Слава Королю, – отвечал Сархад.

И, словно вторя им, за стенами замка затрубил рог.

Вызов.

Сархад скривился:

– Это неучтиво. Почему я не могу поужинать спокойно? Почему бы этому храбрецу ни подождать до утра?

Подумав, Коварный сделал в воздухе какой-то знак – и сумрак за стенами башни наполнился хлопаньем крыльев.

– Ты послал на него призраков?

– Нет, для них я должен сосредоточиться. Это сотня воронов из Кинверхина. Я хочу доужинать; мои птицы его прогонят.

Ты сделал ход, Сархад.

Сделал ход, не посмотрев на доску. И напрасно.

Вот Белый Воин. Вот Черный Воин и пешки вокруг него. Воин против Воина – привычная партия?

Нет.

Обычно твое лицо было у Белого Воина, Сархад. Сегодня – у Черного.

Знаешь ли ты, что черные пешки сейчас – это твои вороны? Знаешь ли ты, что их убивает этот воин?

Делай ход, Страж.

Сархад подбежал к окну.

Грай воронов был каким-то… неправильным.

Сидхи увидел, что конный воин бьет из лука его птиц, одну за другой. Несколько уже валялись на земле, пронзенные насквозь, прочие с гневным карканьем отлетели повыше.

– Он попадает в них! Как он смеет?! – яростно закричал Сархад, развернув крылья и бросаясь на незнакомца.

Тот не ожидал увидеть ворона-исполина, на миг замер, и Коварному хватило этого, чтобы сверху упасть на обидчика и сшибить его с коня.

Тот выхватил меч, Сархад сменил облик и обнажил своей.

Поединок был не в равном: человек сильнее, сидхи превосходил его ловкостью и быстротой. Меч из белого дерева многократно острее, но клинок человека мог сломать его, как простую палку.

У них было еще одно неравенство: человек стремился убить, а Сархад на это не имел права. И чем дольше длился их поединок, тем меньше он хотел бы это сделать, даже и не будь запрета.

Такого бойца Коварный еще не встречал. Спокойный. Уверенный. Хладнокровный. Невероятно искусный и очень выносливый.

Выносливый – по человеческим меркам.

Коварный, чьим преимуществом была быстрота, заставил его изрядно побегать. И нанес пару легких ран в незащищенное кольчугой тело: в сумерках преимущество было на стороне сидхи.

Была глубокая ночь, когда Сархад, отскочив шага на три, сказал:

– Довольно. Путь в Карбонек открыт. Входи. Только назови прежде свое имя.

Коварный кивнул в сторону замка – и по озеру, не управляемая никем, проскользнула ладья от замка к внешнему берегу.

– Почти как дома, – усмехнулся незнакомец, глядя на это. – Мое имя – Гвальхмаи.

– Сын Владычицы Озера?

– Он самый. А ты?

– Страж Вороньего замка, – уклончиво ответил Сархад. – Едем, Увечный Король ждет тебя.

Сын Ниневы, я слышал о тебе.

Благородное сердце.

Благородная речь.

Благородный клинок.

Взращенный на Авалоне и прославившийся на весь Прайден.

Твой сын был создан не для этого мира, а ты – воистину лучший из людей.

А человек не может быть лишен недостатков. Есть они и у тебя, как у всякого из вашего народа. Разница лишь в том, что дурной человек потакает своим слабостям, а ты – борешься с ними едва ли не отважнее, чем с врагами Прайдена.

Котел Керидвен ждет тебя. Или – сейчас уместнее было бы назвать его Святым Граалем?

Вот и третье кресло у нашего стола. Вот мед и яства для тебя. Входи, отдохни, отпразднуй с нами свою победу.

– Добро пожаловать в замок Карбонек, Гвальхмаи, – сказал Увечный Король. – Прости, что не встаю приветствовать тебя: рана не дает.

– Мой господин, – воитель склонился.

– Я хорошо знал твою могущественную мать, мой мальчик, но твоя слава превзошла ее.

Гвальхмаи поклонился еще раз.

– Сядь за стол с нами, мой мальчик. Или ты хочешь сперва перевязать свои раны?

– Это царапины, – отмахнулся Гвальхмаи.

Сархад за его спиной кивнул: именно так.

Воин Артура не заставил себя уговаривать и принялся за еду. Сидхи, усталый после неожиданного трудного боя, вытянулся в кресле и осушал чашу за чашей. Вран не донимал гостя расспросами, дожидаясь, пока тот утолит первый голод.

Но вопрос задал сам Гвальхмаи:

– Кто-нибудь уже был здесь?

– Только твой сын.

– Галахад? И… что?

Бендигейд Вран вздохнул:

– Отвечу тебе прямо. Он ушел от нас. Ушел к своему богу. Котел Керидвен предстал ему простой глиняной чашей, наполненной кровью. Ты лучше моего знаешь, что это.