Попытка Сама вновь заручиться поддержкой знатных людей, которые однажды ему помогли, на сей раз не увенчалась успехом, поскольку они предпочли уклониться от нового столкновения с Хранфкелем. «Так Саму до конца жизни и не удалось расквитаться с Храфнкелем».

Храфнкель же прожил в почете на Главном Дворе до конца своих дней. Там он и был погребен в кургане, в который, согласно языческим верованиям и обычаям, положили вместе с его телом «много добра, все его доспехи и славное его копье». Сыновья Храфнкеля унаследовали от него власть годи и «прослыли большими людьми».

Попытка простолюдина «свалить» могущественного предводителя, опираясь на поддержку как других годи, так и местных бедняков, несмотря на временный успех Сама, в конечном итоге завершилась реставрацией власти Храфнкеля.

* * *

Прежде чем перейти к оценке изложенного нами материала источников, нужно вкратце остановиться на некоторых характерных чертах ранней истории Исландии. Огромный пустынный остров в Северной Атлантике был открыт норвежскими мореплавателями около 870 г. Вскоре началось его заселение выходцами из Норвегии, причем в рассказах о колонизации Исландии отмечается, что одним из главных стимулов переселений была угроза независимости и свободе жителей северо-западных областей Норвегии со стороны первого ее объединителя — конунга Харальда Прекрасноволосого. Вольнолюбивые и привыкшие к самостоятельности норвежцы, среди которых преобладали люди знатного происхождения, искали новых земель за морем, где они надеялись продолжать вести традиционный образ жизни.

Волею судеб Исландия оказалась единственной страной Европы, история которой нам известна с самого начала, притом не в виде фантастических преданий и легенд, а в изложении ученых людей. В распоряжении историков имеются два сочинения, в деталях повествующие о заселении острова и о том, как складывалось его правовое устройство. В «Книге о заселении страны» (Landnámabók) перечислены имена 430 первопоселенцев и указаны местности, где они обосновались. В сочинении Ари Торгильссона Мудрого «Книга об исландцах» (Íslendingabók) содержится много сведений об устроении страны в первый период после занятия ее выходцами из Норвегии[496].

Первопоселенцы захватывали довольно обширные районы на побережье Исландии (внутренняя часть острова, покрытая ледниками, и по сей день необитаема) и заводили здесь свои хозяйства. На острове существовали весьма благоприятные условия для скотоводства, но земель, пригодных под пашню, а также лесов было немного. Разведение крупного и мелкого рогатого скота вместе с морским промыслом составило основу исландской экономики. Примерно к 930 г. главный массив земель, доступных для заселения, был исчерпан, и продолжавшие приплывать новые колонисты нередко были вынуждены брать земли у первопоселенцев, арендуя их или признавая верховенство прежних владельцев. Впрочем, первопоселенцы, не имея возможности освоить занятые ими территории, нередко уступали их часть вновь прибывшим без всяких условий. Основную массу населения Исландии составили свободные хуторяне-бонды. Единственной формой поселения в Исландии был обособленный двор, хозяин которого пользовался окружающими угодьями. Ни деревень, ни сельских общин не существовало.

Возникшее таким образом общество с самого начала не строилось на принципе всеобщего равенства: были люди более могущественные, знатные и богатые, и рядовые бонды; наряду с ними имелось значительное количество рабов и наемных работников, выполнявших черную работу. Вместе с тем в Исландии не сложилось условий для появления каких-либо элементов государственности. Оформилась лишь система судебных собраний-тингов, увенчанная общеисландским альтингом, на который ежегодно сходились и съезжались полноправные хозяева из всех частей страны. Все отношения регулировались неписаным обычным правом, а в качестве его хранителя выступал законоговоритель, который со Скалы Закона на альтинге (в юго-западной части острова) излагал собравшимся содержание этого права. Решения альтинга, в том числе судебные, как уже говорилось, реализовались заинтересованными сторонами. Так, взыскание возмещений возлагалось на истцов, они же должны были заботиться о том, чтобы преступник, объявленный вне закона, покинул страну. Отдаленность Исландии от внешнего мира делала излишними заботы об обороне острова.

В структуре исландского общества первого периода его истории — до 60-х годов XIII в., когда Исландия утратила независимость, признав верховенство норвежской монархии, — до известной степени, по-видимому, воспроизводились основные черты традиционной для германцев и скандинавов социальной организации, с тем, однако, отличием, что здесь отсутствовала королевская власть. Действительно, деление общества на рядовых свободных бондов, возглавляемых могущественными предводителями, и зависимых работников и рабов было типологически сходным с теми формами социальной организации, которые существовали в скандинавских странах в начале Средневековья или в Саксонии до покорения ее Карлом Великим. Исландия конца IX — первой половины XIII в. являет историку примечательный пример общества, которое при отсутствии развитой социальной иерархии и центральной власти самоорганизовалось и выработало своеобразную правовую систему, регулировавшую все без исключения стороны жизни.

Религией исландцев оставалось древнескандинавское язычество, и, как мы уже знаем, местные предводители — годи отправляли культ в подконтрольных им капищах. Однако исландцы не были вовсе отрезаны от Европы, и на протяжении X в. среди них уже появились христиане. Около 1000 г. решением альтинга новая религия была принята в качестве обязательной для всего населения. Это решение было продиктовано заботой о том, чтобы избежать распрей между язычниками и христианами и сохранить мир в стране.

Ненасильственное принятие религии Христа, столь нетипичное для континентальной Европы, и в частности для стран Скандинавского полуострова, не сопровождалось, однако, по крайней мере на первых порах, сколько-нибудь глубокой трансформацией мировоззрения исландцев. Традиционные верования и магические ритуалы не были искоренены, и этой относительной веротерпимостью нужно, по-видимому, объяснять тот колоссальной исторической значимости факт, что в исландской письменности, когда она наконец была введена в XII в., были запечатлены богатства скандинавской мифологии и поэзии. Не меньшее значение имело и то, что культивировавшиеся в отдельных районах страны семейные предания и рассказы о конфликтах между исландцами — саги — бережно передавались из поколения в поколение, пока наконец в конце XII–XIII столетиях не подверглись записи, обретя литературную форму. В противоположность церковной литературе континента, в которой простолюдины либо игнорируются вовсе, либо спорадически упоминаются без каких-либо попыток проникнуть в их духовную жизнь, «саги об исландцах» дают историкам уникальную возможность увидеть крестьянское общество «изнутри».

Рассмотренные выше саги интересуют нас прежде всего в качестве источников по истории социальных отношений в древней Исландии. Что могут они дать для понимания общественной структуры? Перед нами могущественные годи, местные предводители бондов и сами рядовые свободные бонды. В обоих повествованиях бонд поначалу фигурирует как самостоятельный хозяин, не без труда сводящий концы с концами, но в результате конфликтов, в которые он оказывается вовлеченным, он утрачивает свою независимость. По-видимому, за судьбами отдельных персонажей мы способны усмотреть более общую тенденцию, имевшую место в исландском обществе «эпохи саг». Поскольку эта социальная трансформация находит выражение в сагах