— Вы уехали в пятницу вечером, сразу после того, как Нанна ушла на школьную вечеринку. Вы заранее спланировали поездку?

— Нет. Зачем вы спрашиваете одно и то же?

— Потому что нам отвечают одно и то же. Когда вы решили поехать?

— За день до того. Нам позвонила мать Пернилле и предложила пожить в коттедже.

— Вы созванивались с Вагном, пока были в отъезде?

— В субботу я вообще не подходил к телефону, у меня ведь отпуск был. А в воскресенье там была какая-то проблема с гидравлическим подъемником, мы поговорили.

— Сколько раз?

Он не ответил, продолжая передвигать панели.

— Вам никогда не казались странными его отношения с Нанной?

Это стало последней каплей. Сделав несколько шагов, он очутился прямо перед ней:

— Я знаю Вагна больше двадцати лет. Его бросил отец, а мать допилась до смерти. Он всегда был нашим другом. Меня не волнует, что за истории вы сочиняете. Мне плевать, ясно?

Он быстро двинулся к выходу, распахнул дверь. Лунд шла вслед за ним, остановилась на пороге:

— В тот день один из ваших людей видел Амира и Нанну вместе. Он — единственный человек, который знал, что она собирается уехать из дома. Мне нужно выяснить, был ли это Вагн Скербек или кто-то еще.

— Убирайтесь, — процедил Бирк-Ларсен. — Мне нечего вам сказать.

Она спустилась по ступенькам крыльца, обернулась к его каменному лицу:

— Мать Вагна не допилась до смерти. Она умерла при родах. Когда рожала Вагна.

— Убирайтесь, — повторил он.

— Тайс!

Наполовину отделанная дверь с грохотом захлопнулась перед ее лицом. Она наклонилась к прорези для почтового ящика и крикнула:

— Он лгал вам. Подумайте об этом.

Комнату для опознаний в восточном крыле разделяла стеклянная стена, непрозрачная с одной стороны. В той половине, где выстраивали людей для процедуры опознания, был небольшой подиум, в другой половине — столы и стулья. Женщина-адвокат, нанятая Бирк-Ларсеном, стояла рядом с Лунд и Майером, наблюдая за тем, как Амир ходит вдоль ряда из шести мужчин по ту сторону стекла. Все шестеро были в одинаковой форменной одежде защитного цвета, с номером на шее.

— Кого-нибудь узнаете? — спросила Лунд после того, как Амир прошел несколько раз.

— Не знаю. Я ведь видел его всего какую-то секунду.

— Не спешите. Рассмотрите всех хорошенько. Думайте о том, что вы видели. Попытайтесь вспомнить лицо.

Амир поправил на носу массивные очки, подошел ближе к стеклянной стене.

— Вас не видно, — сказал Майер. — Ни о чем не беспокойтесь.

Юноша покачал головой.

— Вы видели его анфас или в профиль? Подумайте, не торопитесь с ответом.

Он опять пошел вдоль стены.

— Может быть, вот этот… Номер три.

Скербек.

— Номер три? — повторила Лунд.

— Может быть.

— Так он или не он? — хотел точно знать Майер.

— Или, может быть, номер пять…

Адвокат шумно выдохнула.

— Нет, не знаю.

Лунд положила руку ему на плечо.

— Амир, — обратилась к нему адвокат, — как далеко находится ваш дом от гаража Бирк-Ларсена?

— Через две улицы.

— То есть большую часть жизни вы каждый день ходили мимо его гаража. И вы заходили к Бирк-Ларсенам, когда были маленьким мальчиком, поиграть с Нанной?

Он ничего не говорил.

— А это значит, — продолжала адвокат, — что сейчас вы могли всего лишь узнать человека, которого видели раньше.

Лунд кивнула одному из полицейских в форме, чтобы Скербека отвели в ее кабинет. Адвокат возмущенно накинулась на инспекторов:

— Поверить не могу, что вы решились проводить опознание! Номер пять — это же один из ваших сотрудников? И даже если бы он назвал Вагна… Конечно, он видел его — в гараже! — Она посмотрела на часы. — Все, мы уходим.

— Не так быстро, — остановила ее Лунд.

Скербек в красном комбинезоне и в шапке сидел напротив полицейских недовольный и изнывающий от скуки.

— В период с десяти вечера и до восьми утра вас в доме престарелых никто не видел, — сказал Майер.

— Кто мог меня видеть-то? Я спал в кресле в дядиной комнате.

— Точно. А всю субботу и воскресенье вы провели в гараже Бирк-Ларсена.

— Это так.

— Но и там вас никто не видел, Вагн.

— Да, я был там один. Сломался гидравлический подъемник, я его чинил в гараже, никуда не ходил. Мне нравится возиться с техникой. Зачем Тайсу платить механику, если я и сам могу починить что нужно?

— Вы отключили телефон.

— Я же говорю: я чинил подъемник. Кто хотел связаться со мной, мог оставить сообщение на голосовой почте.

— Но в результате никто не может подтвердить, что вы действительно там были.

— Пернилле и Тайс могут.

В течение всего этого диалога Лунд стояла у двери, неприметно для Скербека наблюдая за тем, как он отвечает.

— Вам сорок один год, Вагн. Почему у вас нет жены и детей?

— Не встретил подходящей женщины.

— Или просто женщины вас не любят? — предположил Майер.

— К тому же вы массу времени проводите с Антоном и Эмилем, — вставила Лунд.

— Конечно, я ведь их крестный. Нет ничего дурного в том, чтобы проводить время со своей семьей.

Лунд качнула головой:

— Это не ваша семья.

Он встретился с ней взглядом:

— Вам не понять. И мне вас жаль.

— Вы и Пернилле, — продолжал Майер. — Неужели у вас с ней за все это время ничего не было? Например, когда Тайс сидел в тюрьме? Нет ли у вас прошлого…

Скербек повернулся к адвокату:

— Я что, должен отвечать на этот бред?

— Если хотите, — сказала она.

— Нет.

Майер закурил.

— Тогда какого черта вы там крутитесь? Я в толк не возьму. Вы отдаете им все свое время, все свои деньги. А что взамен?

— Взаимное уважение.

— Взаимное уважение? За что вас уважать? Вы жалкий, старый одиночка, который липнет к чужому дому. — Майер ткнул указательным пальцем через стол. — Да еще с дурацкой цепью на шее. Только извращенцу взбредет в голову на пятом десятке вешать на себя такое?..

— Вы завидуете Тайсу? — спросила Лунд.

— Видели бы вы Пернилле в ярости.