Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Заткнись! – жёстко прервала его Миранда, которой надоели его рассуждения на абсолютно не интересующую её тему, причём ещё с налётом явного негатива, портящего воспринимаемую картину, ещё мгновение назад дарившую ей умиротворение.
Обиженно замолчав, Ларсен отвернулся. Он никак не мог привыкнуть к перепадам её настроения. Она казалась ему абсолютно непредсказуемой, вспыльчивой и экспрессивной. Одно и то же в один момент могло у неё вызвать улыбку, а в другой бурю негодования. С хозяином, хоть тот был достаточно суров, ему было намного легче. Он сразу обозначил рамки дозволенного и чётко оговаривал все требования. А вот хозяйка, несмотря на его трепетное к ней отношение, вызывала чувство полнейшей растерянности. Он никак не мог понять, что она от него ждёт, и как себя с ней вести, чтобы не вызывать раздражения, а порой и нескрываемой злости. Она, отдать ей должное, даже злясь, репрессий к нему не применяла, всячески защищая даже перед хозяином, но ему от этого было не легче. Лучше бы била, объяснив при этом в чём он провинился, чем вот так раздражённо хмурится на пустом месте ни с того ни с сего. Вот что он лишнего сейчас сказал? Про коз и то что их численность надо регулировать? Или обиделась на то, что посетовал на отсутствие лесных угодий? Почему нельзя чётко и ясно сказать: вот это слышать не желаю, а об этом можешь говорить?
Так думал Ларсен, а в это же самое время в голове у Миранды крутилась мысль, насколько отвратно иметь в фамильярах говорящее существо, и насколько легче ей было с котом, чем с этим бестолковым оборотнем. Хотя, возможно, дело не в речи, ведь умей её кот говорить, вряд ли он столь же сильно стал её раздражать. Она ведь по взгляду понимала, что он ей передать хочет. Значит, дело не в речи… Тогда в чём? Вряд ли её кот был умнее оборотня, он скорее был более настроен на неё и близок ей по характеру. А вот этот кровожадный в душе хищник чужд ей абсолютно. Наверное, прав Альфред, каждый раз сетующий на её неумение общаться с теми, кто не соответствует её уровню. Ей надо учиться выстраивать свои отношения с ними чётко и жёстко.
В это время среди безбрежной голубой глади на горизонте показались какие-то плывущие обломки, и Ларсен, напряжённо всматривающийся вдаль негромко проговорил:
– Хозяйка, там, похоже, человек на обломке доски дрейфует. Подплывём ближе или сменим курс?
– Зачем нам менять курс? Чтобы он утонул? Вряд ли он самостоятельно до острова доберётся. Давай, прикажи гребцам подналечь, надо постараться его спасти.
– Понял, – покладисто кивнул он и начал раздавать команды гребцам.
Вскоре они подплыли ближе и втащили в лодку одетого в серую накидку инквизитора высокого и худощавого человека с хищным выражением лица.
Бросив благодарный взгляд на своих спасителей, он сначала задержал его на Ларсене, а потом перевёл на Миранду и изумлённо ахнул:
– Марта, это ты?
– Я так понимаю, что отпираться бессмысленно, святой отец, – хмуро проронила она, узнав Илиаса и непроизвольно поморщившись, после чего, взяв себя в руки, более благожелательным тоном продолжила: – Рада оказать вам помощь и возношу хвалу Всевышнему, моими руками позволившему вам избежать участи утопления в безбрежной морской пучине. Позвольте полюбопытствовать, какими судьбами вас сюда занесло?
– На корабле Его Величества плыл принять участие в церковном соборе, и тут шторм. Корабль сел на мель и развалился, – неотрывно глядя на неё, пояснил тот.
– Его Святейшество поручил вам эту ответственную миссию? – Миранда решила сделать вид, что не знает о «кончине» Эрбила.
– Его Святейшество теперь я, поскольку мой предшественник и учитель некоторое время назад предстал перед Господом нашим. Царство ему небесное и пусть будет земля ему пухом, – он размашисто осенил себя крестным знамением.
– Царство небесное, – эхом откликнулась Миранда, тоже крестясь.
– Так как же ты тут оказалась? Мы ведь отпели давно тебя и даже мысли не было, что выжить ты могла. Ты кстати знаешь, что супруг твой тоже скончался?
– Когда?
– Буквально на днях, перед моим отъездом. Твой пасынок герцог теперь. Но я могу поспособствовать, чтобы признал он тебя и наследством поделился, – явно проанализировав, что находится в очень зависимом от неё положении, попытался подкупить её Илиас.
– Не надо, будет лучше, если меня и дальше будут считать давно почившей, Ваше Святейшество. Ведь это лишь ведьмы воскресать могут, а мне ни к чему, чтобы в колдовстве меня обвинили.
– А ты как воскреснуть умудрилась?
– Так я и не умирала вовсе. Коня в топь загнала, а сама выбралась осторожно. Я же на болотах всю жизнь провела, мне ли не знать, как по топи ходить?
– Отчего сбежать от герцога решилась?
– Не от него я бежала, и вы, как никто другой, о том знаете, – с усмешкой покачала она головой.
– Если так, то ты славно его вокруг пальца обвела, уверен он был, что преставилась ты. Я знаешь, какие панихиды в честь тебя служил? Круче чем королевские.
– Выходит не зря служили, раз теперь я вам послана в качестве вашей спасительницы.
– Действительно спасительницы? Не побоишься меня на берег доставить?
– На берег не смогу. Я сама снова пленница, и живу на острове. А вот к моему хозяину на остров доставлю легко.
– Ты пленница? Чья?
– Графа Алехандро Торна. Слышали о таком?
Услышав имя, Илиас сразу расслабился и заулыбался:
– Очень хорошо его знаю. И буду не против оказаться у него в гостях. Кстати, как он умудрился пленить тебя?
– Случайность, наподобие той, которая позволила вам вернуть меня во дворец инквизиции. Его сиятельству, как, впрочем, и вам явно благоволят Господь и небеса.
– Понятно и, в общем-то, неудивительно. Господь знает, кто достоин Его благоволения. А вот этот егерь казнённого герцога Скиндермейнского почему подле тебя?
– Он мой охранник. Граф выкупил его у маркиза Критенборга, которому перешли герцогские владения, и поручил следить за мной. А вы откуда его знаете?
– Да допрашивал я его как-то, он был причастен к смерти сестры графа.
– Амелии?
– Да. Ты знала
