С той стороны никого не было.

Капитан упал на землю, по-пластунски пополз через вал. Раньше здесь дежурили посменно, на колючую проволоку вешали пустые консервные банки, чтобы не пропустить противника. Сейчас этого нет, не дежурит никто, выросло целое поколение, которое учит «замирение» по учебникам. Вот их и застали врасплох.

Перед гребнем вала капитан еще раз замер, прислушиваясь, готовясь при малейшем подозрительном звуке скатиться обратно. И снова – ничего.

Решившись, капитан перевалился через вал, у подножия кувыркнулся, пришел на колено, держа наготове оружие. Никто не ждал его, никто не пришел сменить тех, кто должен был дежурить на воротах. Кто-то дрых, кто-то – развлекался. Как мог…

Первого террориста капитан убил около дома – он вышел в темноту, ничего особо не опасаясь, чиркнул спичкой – но закурить не успел. Прилетевший из темноты нож попал точно туда, куда и хотел капитан, перерезав гортань и задев артерию. Захлебываясь кровью, пытаясь враз ослабевшими руками вырвать стальную занозу из шеи, боевик сполз по стене на землю…

Кровь врагов – лучшее удобрение для родной земли. Так было. Так есть. Так будет.

И так должно быть.

Капитан за ноги оттащил его в тень, привалил к стене – жаль, тут нет придомовых садиков, палисадников, просто цветы выращивать некому и некогда. Так в заросшем палисаднике можно десяток человек схоронить. Но и так – не найдут. Капитан наскоро проверил карманы убитого, его снаряжение. Оружие, боеприпасы, средства выживания, личные документы, разведданные – все как учили. Нашел точно такой же британский автомат, забрал три снаряженных обоймы к нему. Пара гранат – не лишнее. Самое ценное – в кармане оказался небольшой, но мощный шестизарядный пистолет скрытого ношения – капитан переправил его в свой карман – на всякий случай.

Сколько еще? Человек тридцать, не меньше. А дальше в станицу идти нельзя – как начнется, могут окружить, прижать огнем, пользуясь подавляющим превосходством в численности. Нужно просто нашуметь – и уйти, побежать как зайцу, вывести на пулемет засады. Вот эти как раз, где окна горят – они-то как раз и пойдут на распыл первыми…

Попейвода-старший достал из карманов обе трофейные гранаты, подержал их в руках, как будто взвешивая. Затем зубами вырвал обе чеки – и резким, почти без замаха движением отправил их в желтый прямоугольник окна – одну за другой…

Все-таки террористов готовят плохо. Они опасны только в нападении, когда захватили заложников и, прикрываясь ими, стреляют. При нападении, тем более внезапном, они бессильны…

Любой боевик, приведя себя в «относительное боеготовое» состояние, первое, что делал, – это высаживал магазин. Чаще всего – куда придется. Куда Аллах укажет, просто чтобы запугать шквалом огня врага и успокоиться самому. Часто, увидев ответные выстрелы, стреляет по вспышкам, даже не задумываясь, кто там – свои, чужие. Ночью бандиты расползлись по станице – грабить, насиловать, убивать – весело проводить время. И теперь они, не понимая, что происходит, – стреляли друг в друга…

Ломко звякнуло стекло, что-то истошно прокричали – но сделать ничего не успели. Курень вспух огнем изнутри, одновременно вылетели все стекла, визгнул шальной, вылетевший в окно осколок. Моментально погас свет – ярко-желтый, весело светящийся в ночи прямоугольник окна превратился в черную, исходящую багровыми всполохами дыру в стене…

Капитан залег у стены, чтобы не отсвечивать – бандиты выскакивали из домов по всей улице, беспорядочная стрельба закладывала уши, кто-то гортанно орал по-арабски, пытаясь перекричать звуки стрельбы. Можно было бы подождать еще – но капитан решился. Определил, откуда кричат, – скорее всего, это командир пытается навести порядок. Потом короткой очередью с близкого расстояния срезал двоих – они выскочили из первого от него куреня и могли отрезать ему отход, и длинной, на все, что оставалось в магазине, успокоил командира. Попал – нет, непонятно, наугад стрелял – но орать как-то разом прекратили. Не дожидаясь ответного огня, рванул из станицы, на ходу перезаряжая автомат.

Срезанные очередью боевики двумя темными кучами лежали у дороги, видно было плохо – просто темные бесформенные кучи на фоне более светлой дорожной пыли. Рядом с одним из них лежало что-то большое, длинное – Петро подхватил и побежал дальше. Спасаясь от жужжащих злыми осами пуль, нырнул за угол дома, на мгновение остановился, чтобы перевести дух, глянул на добычу – пулемет! Ручной пулемет, тоже британский – хорошо вооружились. Что еще в ленте осталось, непонятно, но это уже и неважно.

Позицию он занял дальше – на валу, у самого гребня, в расчете на то, что кто-то все-таки сунется без опаски. И сунулись – из-за куреней выскочили сразу двое – длинной очередью он срезал их, справа ответили из нескольких стволов, брызнула земля. Капитан выстрочил по стрелкам все, что оставалось в ленте, бросил бесполезный пулемет – и перекатился за вал…

Километр. Именно столько – ни больше ни меньше – отделяет смерть от жизни. Километр – сейчас жизнь измеряется в метрах…

Петляя, капитан уже не пытался прицельно стрелять в преследователей – не стреляли и по нему. За спиной раздавалось гиканье, гортанные крики «Аллаху Акбар», выстрелы – но пули не свистели рядом – стреляли в воздух, чтобы напугать. Петро Попейвода петлял как заяц, с каждым шагом приближаясь к деревьям. Мотор машины – сытое, с каждым метром приближающееся урчание, – а вот это уже опасно…

Не оборачиваясь, капитан выстрелил – просто чтобы тормознуть преследователей хоть на пару секунд – на удивление, попал, хотя и не целился. Злобный крик ярости и боли – и снова застучали несколько винтовок, стреляли уже в него, стараясь попасть по ногам. Каменистая земля будто кипела под ногами, мотор машины урчал все ближе, свет фар распарывал ночь.

С машиной надо что-то делать…

Капитан кувыркнулся, разворачиваясь к преследователям спиной, вскидывая автомат, успел удивиться, что машина намного ближе, чем он думал, вскинул автомат, целясь поверх ослепительного света фар – и вдруг провалился, разом провалился в ослепительную тьму…

Сначала была боль… Какая-то тупая, ноющая боль, как будто сильно ударился головой о камень. Боль взрывалась перед глазами звездами – желтые жирные, сияющие точки перед глазами набухали и лопались, взрываясь фейерверком боли. Сашка не раз падал с коня, один раз больше десяти метров кувыркался по каменистому холму – но такого он не припомнит…

Спокойно…

Первым делом Сашка попытался пошевелить пальцами ног – и с восторгом почувствовал, что ноги выполняют команду. Потом руки – оказались целыми и они. А вот голова… пошевелившись, он до крови прикусил губу, чтобы не застонать.

Только сейчас он осознал, что правое ухо как будто горит огнем и весь воротник и плечо рубашки справа промокли. Промокли от крови…

То, что он наклонился за новым магазином, его и спасло. Снайпер не смог взять правильную поправку на такое расстояние, да еще и ночью – и промахнулся. Почти – промахнулся…