Ведь она сама сказала: «Я буду ждать вас…»

***

Все дороги из бывшего Силла в столицу размыло недавними грозовыми ливнями такой невероятной мощи, какой в Корё не помнили со времени ритуала дождя, который когда-то провёл четвёртый принц, вернув своей земле жизнь и надежду. Но в отличие от тех благодатных струй, нынешние потоки воды были холодными слезами Небес, что оплакивали одну-единственную смерть, смывая скорбь с лица земли.

Как Бэк А ни спешил в Чхунджу из родного дома, получив тревожную весть от брата о состоянии Хэ Су, он чувствовал – опоздает.

Так и случилось.

Он понял это по белым траурным лентам на сосновых ветвях у поместья четырнадцатого принца и по тишине вокруг, что из приветливой вдруг стала гнетущей.

Передав усталого коня в руки слуге, утиравшему рукавом красные глаза, Бэк А не сразу сумел заставить себя пройти в дом. Задержавшись на высоких ступенях, он оглядывал осиротевший двор, собираясь с силами, чтобы встретиться с братом.

Он знал, что Хэ Су ждала ребёнка, но не спрашивал у Чжона, чей он. А тот молчал. Хотя Бэк А догадывался, замечая, с каким теплом и тревожной заботой смотрел Чжон в осунувшееся лицо жены и как мгновенно остывал его взгляд, стоило ему скользнуть ниже, на складки одежды, скрывающие положение Су.

Чуткое сердце Бэк А подсказывало ему, кто отец ребёнка, которого она носит под сердцем. Недаром Су так трепетно поглаживала живот, чему-то тихо и печально улыбаясь. По мере того как младенец рос внутри неё, сама она таяла на глазах. Когда Бэк А пришлось покинуть гостеприимное поместье Чжона, Хэ Су уже не вставала с постели и лишь смотрела на него своими огромными глазами, набухшими от слёз. Она будто знала, что прощается с ним: долго держала его руки своими сухими невесомыми пальцами и назвала напоследок братцем – как ножом по сердцу полоснула!

Бэк А не хотел покидать Чхунджу, но его призвала серьёзно заболевшая бабушка, и он не мог отказать ей в просьбе приехать. А когда опасность миновала, ему доставили письмо Ван Чжона, в котором тот сообщал, что его супруга разрешилась от бремени, но ребёнок родился мёртвым, а сама Хэ Су день ото дня угасала, истратив последние силы и потеряв слишком много крови.

Бэк А оплакал почившее дитя по дороге сюда и отчаянно надеялся застать в живых Хэ Су.

Не успел.

Сглотнув царапающий горло комок скорби, он решительно поднялся по ступеням и распахнул двери.

Чжон в белом траурном одеянии сидел за столом, сгорбившись над нефритовой урной. Приблизившись к нему, принц судорожно вздохнул: значит, правда. Зная об этом, какой-то частью сознания он продолжал надеяться, что лекарь ошибся, а Чжон от волнения сгустил краски, и, когда он, Бэк А, вернётся, Хэ Су встретит его своей тёплой улыбкой, пусть и полной печали.

Бэк А не хотелось даже думать о том, что будет с Ван Со, когда он узнает о её смерти. Смаргивая проступившие слёзы, он не сразу заметил, что брат молча протягивает ему конверт. Развернув письмо и узнав почерк Хэ Су, Бэк А закрыл глаза.

Прощальное.

Он не успел прочитать и пары слов: двери разлетелись с громким стуком, и в комнату ворвался Ван Со. Смотреть на него было страшно. Обезумев от горя, с абсолютно дикими глазами он принялся слепо метаться по комнате, натыкаясь на предметы, и звать Хэ Су сквозь душившие его рыдания.

– Где она? – вцепился он в Бэк А, встряхнул его и тут же отшвырнул в сторону. – Су? Где ты? Не прячься! Выходи! Су… Ну где же ты?

Бэк А шагнул к нему, взял за плечи, пытаясь образумить, но тут взгляд Ван Со упал на стол и нефритовую урну, которую поглаживал Чжон, безучастный ко всему происходящему.

На какое-то мгновение Ван Со замер, глядя на погребальный сосуд, и его глаза затопил животный ужас: он тоже осознал и поверил только что. Из его груди вырвался душераздирающий стон, которым Ван Со захлебнулся, качнувшись к столу.

Мучаясь от невозможности помочь, Бэк А встал рядом, за спиной старшего брата. Он больше ничего не мог сделать для него – только поддержать, как делал это всегда.

– Чем вы были заняты всё это время? – поднял на императора воспалённые обвиняющие глаза Ван Чжон. – Не притворяйтесь сейчас, что вам больно!

Ван Со перевёл потерянный взгляд с урны на принца, а потом с рычанием бросился к нему и выдернул со стула:

– Это твоя вина! – взъярился он, захлёбываясь рыданиями и ненавистью. – Конверты были подписаны твоей рукой! Я не знал, что внутри были письма от Су!

– Я сделал это потому, что ваши с ней почерки очень похожи. Во дворце догадались бы, что это послания Хэ Су. И тот, кто не хотел, чтобы они попали к вам, мог их уничтожить. А она так ждала и надеялась на ответ… – тускло, словно издалека, пояснил Ван Чжон, не реагируя на то, как неистово трясёт его император, но тут же вспыхнул, словно от огнива: – И всё же вы должны были знать, что она умирает! Я видел, как за нами следил ваш человек!

– Вы с ней делили одну комнату и жили счастливо, – сказал Бэк А, по-прежнему стоя за спиной Ван Cо, готовый подхватить его, если понадобится. – Поэтому он больше не захотел получать вести о вас!

Отпустив Чжона, Ван Со как-то сразу ослаб, согнулся пополам и, припав лбом к урне, жалобно завыл. Его пальцы царапали мёртвый камень, а душа надрывалась так, что Бэк А не знал, куда себя деть, лишь бы не касаться этого сокрушающего горя ни слухом, ни взглядом. Ему невыносимо было видеть старшего брата – императора, сильного и жёсткого человека – сломленным, с помутившимся от потери разумом.

И Бэк А просто стоял рядом, сглатывая бессильные слёзы.

Наконец Ван Со выпрямился, прижимая к груди урну обеими руками, точно ребёнка.

– Су, пойдём… – прошептал он, ласково касаясь бледного нефрита. – Пойдём со мной…

Он так бережно баюкал урну, мокрую от слёз, так трепетно говорил с нею, что Бэк А всерьёз испугался за его рассудок и хотел было остановить, заговорив с ним, но Чжон вдруг решительно преградил Ван Со путь:

– Вы не можете! Я не позволю вам! – в его голосе прорезалась отчаянная злость, приправленная горем, ревностью и осуждением. – Она моя